И, провожая Игоря, льну к нему всем телом, запуская руки в волосы. Но все равно внутри пульсирует непонятная вибрация. Меня будто к току подключили, и я дергаюсь, не в силах остановиться. Вот нет покоя, и все. Хоть кол на голове теши.

Васька засыпает на ковре, в обнимку со своей новой машиной, я аккуратно беру его на руки и отношу в кроватку.

Принимаю душ, залезаю под одеяло. Долго кручусь и не могу заснуть. Пихаю подушку то под правый бок, то под левый. Этот стресс не отпускает. Зачем я его встретила? Какого черта он пришел на выставку Каругова? Случайно или специально? И что за чушь он кричал Игорю?

И когда я наконец засыпаю, мне снится сон. Очень яркий, реалистичный и красочный.

Будто бы я слышу рев мотора, вижу взлетающую комьями из-под колес землю. Гонка набирает обороты. Машины несутся с сумасшедшей скоростью. Та, что идет первой, — желтая, яркая, с цифрой семь на боку, заляпанная грязью — взлетает на гору и с шумом срывается вниз, погружаясь в жижу размякшей проселочной дороги. На повороте ее заносит, но она снова подпрыгивает, ловко выруливая из трясины внедорожья. Это так необычно, так ярко, так далеко от общепринятой суетливой жизни, где простые люди спешат на работу. Адреналин, кровь кипит. Я непроизвольно болею за желтый спорткар, не хочу, но барабанная дробь в сердце не оставляет мне выбора.

Лидирующая тачка прибавляет газу, едва избегая столкновения с деревом, и, сдирая красную ленту победителя, пересекает черту финиша. В конце ее заносит, она крутится, устраивая грязевой фейерверк. Мотор глохнет и к машине бегут девочки в розовых и салатовых купальниках.

А я смотрю на это как завороженная, стою чуть вдалеке от ликующей толпы. Я понимаю, что сплю. И хочу проснуться, потому что мне не нужен этот сон. И тот, кто нагло выходит из машины, тоже давно не нужен. Я пережила это. Но все равно стою, словно вкопанная.

Красинского-младшего обливают пузырящимся напитком, и он с довольной физиономией позволяет длинноногим красоткам вешаться на него. Но при этом он надменно осматривает толпу, безошибочно выискивая меня.

Нет! Ни за что! Мне нужно бежать, но я не могу, ноги будто приклеены. Кидаться в тот же колодец, когда только-только выкарабкалась из него? Увольте.

Три брюнетки приклеиваются к нему, будто рыбы-липучки, он снимает их руки со своей шеи и продолжает смотреть на меня. Чертовы мурашки. Я хочу отвернуться, но тело во сне по-прежнему меня не слушается, даже голова не своя — чужая. Я будто вижу все со стороны.

Он прорывается сквозь толпу и подходит ко мне, сразу же целует, дерзко засасывая нижнюю губу. Теплая рука по-хозяйски ложится на талию. Я ненавижу его, но мне так приятно. Так хорошо.

— Прости меня, я должен был поверить, что это мой ребенок, — шепчет Дима во сне, вымаливая прощение и одновременно соблазняя. — Обязан был хотя бы попытаться.

Жадно кусает мой рот, издеваясь над губами.

Не хочу, но балдею от его развязного поцелуя. Люди смотрят на победителя, а Красинский ласкает меня на глазах у всех.

— Когда я вижу тебя, во мне что-то ломается. Ты не такая, как все. Это удивительно.

Не верю ни единому слову, пытаюсь оттолкнуть, но он срывает все мои внутренние оковы. Я будто растворяюсь в нем. Он так пагубно действует на меня. Толпа ревет, а я беспомощно плавлюсь в его объятиях. Чувствую себя желанной. Оторвавшись от моих губ, он улыбается мне и, подхватив на руки, несет в сторону небольшой деревянной хижины.

Ну почему я не могу ему сопротивляться? Я пытаюсь сказать, чтобы он поставил меня на место, но губы будто слиплись, а по венам течет страсть, а не кровь.

Дима нагло стягивает с себя кожаную куртку и белую майку, ослепляя своим идеальным торсом. Совсем не желаю, но не могу перестать пялиться на рельефную спортивную фигуру и неповторимый цвет кожи. Не хочу, но, когда он подходит ближе, непроизвольно кладу руку на его твердый упругий живот. Вижу литые мышцы и блестящее от загара тело. Дима принадлежит сейчас только мне и, осознавая это, я вздрагиваю от вожделения.

Ненавижу его, никогда не прощу, он предатель. Я понимаю это даже во сне.

Ничего личного. Просто красивое мужское тело. Так ведь бывает? Этот сон надо прекратить, скорее проснуться, но мне так нравится ощущение бархата под пальцами рук.

— Иванка, ты такая сладкая. Ты ведь простишь меня?

Домик, пропахший натуральной древесиной, такой уютный и романтичный.

— Твой доктор — торопыжка в постели, не так ли, Иванка? Скажи, что тебе с ним не нравится? Он ведь не смог сделать так хорошо, как я сумел всего за один раз, так ведь? Лапочка, все просто: ты видишь этот сон, потому что хочешь этого в жизни и не можешь ничего поделать.