— Коллега Бракк дважды присылал мне негодные фотосопротивления. Оба не работали, хотя он их и проверял. Я установил, что одно из них изготовлено без последующей термической обработки, а в другом полупроводниковый слой не был подвергнут окислению.

Хегер сделал паузу, словно ожидая ответа Экардта. Но, поскольку тот молчал, добавил:

— По всей вероятности, коллега Бракк спутал одно фотосопротивление с другим. Он и сам не мог объяснить, что произошло.

Профессор Экардт кивнул, выпятив нижнюю губу.

— Гм… Неприятный случай, — сказал он не столько Хегеру, сколько самому себе.

Наступила короткая пауза. Хегер бросил сигарету в пепельницу и поднялся.

— Коллеге Бракку нужно побольше бывать на свежем воздухе. Он слишком долго засиживается в лаборатории за своими опытами. Во всяком случае, таково мое мнение.

Профессор Экардт удивленно взглянул на Хегера, высокий лоб его прорезала складка.

— Бракк задерживается в институте? Чем же он занимается?

— Я полагал, что вы знаете, над какой проблемой он работает, — ответил Хегер, сделав вид, что он тоже изумлен.

— Бракк работает над какой-то проблемой? Я не знал. Что же это за проблема? — спросил Экардт, повысив голос.

— Преобразование энергии бета-лучей в электрическую посредством фотоэлементов.

— Так-так! — воскликнул Экардт. — И об этом я узнаю случайно. Здесь, видимо, каждый делает, что ему вздумается. Химики экспериментируют с миниатюрными солнцами, так что институт того и гляди взлетит на воздух, а Бракк… Так дело не пойдет, господа, нет, не пойдет.

Он встал и взволнованно зашагал по кабинету.

— Если Бракк не счел нужным поставить меня в известность о своих… гм… опытах, то вы, господин доктор Хегер, обязаны были сделать это за него. Я хочу знать, что делается в институте. Вы мой заместитель и должны информировать меня обо всем, что здесь происходит.

Он схватил трубку.

— Вахтера. Говорит Экардт. Когда обычно уходит доктор Бракк из института? Нет, не в течение дня, а после конца работы. Около семи часов… Почти регулярно? Спасибо.

Он снова принялся шагать от письменного стола к окну и обратно.

Наступила тишина. Толстый ковер заглушал его шаги.

— Институт кончает работу в три. Доктор Бракк уходит в семь, то есть на четыре часа позже. А я еще удивляюсь тому, что у него такой утомленный вид.

Профессор остановился посреди кабинета и сказал, повернувшись к Хегеру:

— Эта проблема не будет решена ни сегодня, ни даже послезавтра. Бракк сам должен понимать, что значит добиться получения соединений нужной чистоты. Тут мы сталкиваемся с неодолимыми препятствиями и физического и технологического характера. Итак, он поделился с вами своей, можно сказать, безумной идеей? И вы не сказали ему, что целых три года экспериментировали в том же направлении? Без пользы, без результата, как я вам в свое время и предсказывал. Вы помните?

Глаза Хегера сузились. Профессор задел его больное место.

— Разумеется, — резко ответил он. Но тут же понизил тон и проглотил обиду — настроение профессора было ему только выгодно. — Я не раз давал понять коллеге Бракку, как отношусь к его расчетам. В нашем институте отсутствуют условия для таких исследований. Перед нами стоят четко очерченные задачи, и мы должны всеми силами стремиться решить их, не отвлекаясь в сторону.

Профессор Экардт молча кивнул головой, затем открыл дверь в соседнее помещение и крикнул секретарше:

— Вызовите ко мне доктора Бракка!

Хегер поднялся.

— Я могу идти, господин профессор?

— Пожалуйста.

Экардт остановился у окна. Его приземистая фигура теперь, когда он засунул руки в карманы брюк, казалась совсем квадратной. Выпятив нижнюю губу, он глядел перед собой. Выходит, он обманулся: Бракк совсем не тот усердный ученый с развитым чувством долга, за которого он его принимал.

В комнату вошел доктор Бракк.

— Садитесь, пожалуйста, — сказал профессор, не поворачиваясь к вошедшему.

Удивленный его тоном, Вернер Бракк посмотрел на профессора.

Экардт с трудом скрывал свое раздражение. Бракк понял — что-то случилось. Лицо профессора напоминало сейчас тот газетный снимок. Что же произошло? Перед глазами Бракка встала его лаборатория. Там как будто все в порядке.

Но тут профессор Экардт заговорил.

— Господин Бракк, я собирался в ближайшие дни поручить вам руководство вторым отделом. К сожалению, я вынужден отказаться от этого намерения. И вдруг сегодня я совершенно случайно узнаю, что вы уходите из института не раньше семи. Конечно, наши сотрудники остаются иногда на часок. Но задерживаться на четыре часа и притом систематически! Это же почти двойной рабочий день! Невероятно! Могу я просить вас объяснить в чем дело?