Вера собиралась что-то возразить, но Герте удалось тут же вовлечь обоих мужчин в беседу о докладе. Разговаривая, они подошли к длинному столу, где, как почетный гость, сидел профессор Штейбнер. Хегер представил ему Бракка.

— Вы физик? — спросил Штейбнер.

— Физик, — ответил Бракк.

Штейбнер тут же с увлечением принялся рассказывать о сенсационном выступлении одного канадского физика на международном конгрессе исследователей полярных стран.

— Его фамилия, кажется, Шетли. Этот человек мечтает осветить вновь открытый остров искусственным солнцем. Ведь полгода мрака — это страшно. Так вот, с помощью мощных электромагнитных колебаний определенной частоты он намерен создать нечто вроде искусственного северного сияния необыкновенной яркости. Так сказать, холодное солнце. Это предложение, естественно, было принято с энтузиазмом. Однако, к сожалению, для осуществления проекта требуется огромное количество энергии. Конечно, новейшие турбины могли бы обеспечить электроэнергией и научную аппаратуру, и тепловую и осветительную сеть. Но соорудить на маленьком островке огромную электростанцию невозможно. Все известные нам электростанции еще слишком сложны и громоздки. Так что об искусственном солнце пока еще нечего и думать. А жаль, представляю себе, как бы это было замечательно…

Бракк слушал Штейбнера словно во сне. С новой силой охватила его мысль о создании полупроводникового преобразователя энергии излучения радиоактивных веществ в электрическую. Ведь это как раз то, что нужно Шетли! В чем же все-таки его, Бракка, ошибка?! Где он просчитался? Занятый своими мыслями, он ничего не видел и не слышал. Только когда все сидевшие за столом подняли бокалы, он последовал их примеру и неуверенно взглянул на жену.

Разошлись около двенадцати. Полил дождь, и Хегер предложил отвезти домой на своей машине Бракков и Герту.

Хегер уверенно вел автомобиль по мокрому от дождя асфальту среди потока машин и непринужденно болтал. Спросил сидевшего рядом с ним Бракка, доволен ли тот квартирой.

— Год назад, когда строились эти дома, шли разговоры, что тонкие стены из стекловолокна не создадут никакой звукоизоляции. Это действительно так?

— Да нет, мы не жалуемся. Правда у нас тихий район.

Машина остановилась. Вера хотела попрощаться с Хегером, но Герта опередила ее, воскликнув:

— Как хорошо, что теперь нам наконец дадут поесть, не правда ли, доктор Хегер?

Хегер не отклонил приглашения.

Однако как ни старалась Герта, чтобы вечер закончился весело, ей это не удалось. Вернер промолчал весь ужин, а когда к нему обращались, отвечал односложно. Особенно холоден, почти до невежливости, он был с Хегером. Бракк находил, что Хегер поступил бестактно, передав приглашение через Веру. Обиделся он и на жену.

В клубе, увлеченный беседой с профессором Штейбнером, он не думал о словах, брошенных Хегером, а сейчас вспомнил. Не нравилось ему и то, что Хегер смотрел на Веру с откровенным восхищением. К тому же его раздражал громкий и, как ему казалось, полный скрытой иронии смех Герты. В конце концов он не выдержал, поднялся и сухо извинился: у него болит голова, хотелось бы лечь.

Хегер тоже попрощался и ушел. Женщины остались в столовой.

Вернер еще долго сидел за письменным столом. Уже несколько дней в институте шли горячие споры о возможности полной автоматизации производства на одном из заводов; профессор Экардт считал необходимым, чтобы кто-либо из институтских ученых вместе с заводскими инженерами провел на этом заводе испытания нового прибора, снабженного фотоэлементами. Бракк взял эту задачу на себя. Ему хотелось побыть несколько дней в другой обстановке, чтобы привести в порядок свои мысли.

Завтра с самого утра он отправится на завод…

Доктор Хегер вернулся из командировки в Берлин. В институт он попал только к концу рабочего дня. Размахивая портфелем он прошел через первый этаж главного здания, задержался перед дверью кабинета Экардта, поправил галстук, пригладил рукой волосы, потом постучал и вошел.

Профессор Экардт сидел за письменным столом и читал статью о последних достижениях в области исследования полупроводников. Два советских физика получили сульфид тяжелого металла, который благодаря чрезвычайно высокой подвижности электронов был особенно пригоден для изготовления транзисторов.

Статья напомнила ему об опытах Бракка. В глубине души Экардт был восхищен его мужеством. Бракк не побоялся, что он придет к тем же результатам, что и Хегер, его не устрашили неудачи, которыми кончались попытки решить эту же проблему, предпринимавшиеся в международных институтах. Экардт вдруг устыдился, что даже не посмотрел расчеты Бракка. Но в общем он считал себя правым — эта тема не была предусмотрена планом исследовательских работ института и ее разработка обошлась бы слишком дорого. В это время вошел Хегер. Экардт поднял голову, и, наморщив лоб, взглянул на Хегера поверх очков.

— Это вы? — воскликнул он обрадованно. — А я вас ждал только завтра. Или что-нибудь стряслось?

Хегер пододвинул стул и сел. Затем молча открыл портфель и протянул Экардту толстую папку.

— Надеюсь, вы будете довольны, господин профессор. Переговоры прошли на редкость удачно.

— Чудесно, — ответил профессор Экардт.

Наступила тишина. Доктор Экардт углубился в чтение отчета. Время от времени он с удовлетворением кивал головой. Потом вдруг с удивлением спросил, зачем понадобились в Берлине старые данные о фотоэлементе ЛБ-11.