Она выхватила рубашку из вороха одежды, укрытого непромокаемым плащом, и торопливо натянула её на себя. Пальцы дрожали и никак не могли справиться с пуговицами. После этого Марина присела на корточки и принялась надевать джинсы, но в таком положении ей это не удавалось.

– Выпрямись, глупая, и не спеши, – сказал Пётр.

Она застегнула ремень и скосила на стоявшего в двух шагах от неё мужа полные ужаса глаза, из груди её вырвался громкий вздох.

– Теперь одень его.

– Кого?

Пётр указал ножом на неподвижное тело молодого человека.

Она неуверенными движениями начала натягивать мертвецу на бёдра грубые штаны. Её руки вновь испачкались в крови. Заталкивая холодеющее тело в одежду, она оставляла на его бёдрах и животе отпечатки своих ладоней. Схватившись за обмякшую мужскую плоть, она невольно отдёрнула руки, окровавив сморщившуюся кожу и испугавшись её вида.

– Никак разонравилась его игрушка? – мрачно засмеялся Пётр и склонился над покойником, чтобы закрыть его глаза. – Спи, мальчик.

– Ты сошёл с ума от ревности! – закричала Марина.

– Не кричи, иначе ты созовёшь сюда людей. Вытри ладони о траву, – он сделал шаг в сторону жены и поднял руку, чтобы подтолкнуть Марину.

– Не подходи ко мне! Я не хочу быть с тобой! Ты безумен, Пётр!

– Я уже сказал тебе, что меня зовут Чёрное Дерево, – низким голосом ответил он. – Сейчас мы вернёмся в лагерь и возьмём провизию.

– Зачем?

– Мы уедем в горы. Мне надо в горы.

– Какие горы? Никуда я с тобой не поеду, – Марина затрясла головой.

– Сейчас мы вернёмся в лагерь, – повторил Пётр, – но ты никому ничего не скажешь. Если ты подашь хотя бы знак, я зарежу тебя на месте, женщина. Быстро садись на лошадь своего любовника! Вы ведь вдвоём на одной лошади приехали?

Марина не узнавала мужа. Он говорил об убийстве спокойно, как будто это было для него делом привычным, повседневным. Он был спокоен. Он был твёрд. Пётр Чернодеревцев никогда не вёл себя так, даже разговаривая с подчинёнными. Он всегда говорил свысока, пренебрежительно, но никогда в его голосе не слышалось действительной уверенности в себе. Он любил командовать, но от Марины никогда не ускользало, что Пётр командовал с некоторой оглядкой, с некоторой долей страха, что ли. Он всегда боялся перейти грань дозволенного, всегда был готов отступить, всегда боялся потерять своё лицо, своё кресло и свои деньги.

Но сейчас, стоя с ножом в руке, Пётр говорил совершенно иначе. В нём открылся другой человек. Пётр Чернодеревцев исчез, осталась только его внешность. Чернодеревцев! Вот оно – Чёрное Дерево! Почему он назвал себя так? Откуда это пришло к нему? Как он вообще нашёл любовников в лесу? Как он сумел добраться сюда верхом на коне? Нет, перед ней стоял не Пётр, не руководитель филиала фирмы «Рене», а хладнокровный дикарь, называвший себя Чёрным Деревом.

***

– Эй, да ты никак верхом? – удивился Сергей Лисицын, завидев Петра и понуро сидевшую на второй лошади Марину.

– Угу, – равнодушно кивнул Пётр, – тебя что-то удивляет?

– Удивляет? – растерялся Лисицын. – Думаю, что это не то слово. Ты вчера ещё еле в седле держался, а сейчас запросто едешь на несёдланом жеребце. Вот тебе и номер! Тут в самую пору язык проглотить от изумления… А что это вы в такую рань кататься отправились? Погода-то не прогулочная!

– Бывает, – неопределённо ответил Пётр и легко спрыгнул на землю.

Едва заметным жестом он велел Марине оставаться верхом, сам же прошёл в избу, где стояли ящики с провизией, хранившейся для непредвиденных случаев.

– Мариша, – Лисицын подошёл к лошади, на которой продолжала сидеть женщина, – ты что не спускаешься? Ты же промокла насквозь… Что такое? Что-нибудь случилось?

Внезапно она заплакала, раскачивая головой.

– Что стряслось? – настойчиво спросил Лисицын, беря лошадь под уздцы. – Пётр, что ли, финт какой выкинул?

– Он сошёл с ума…

– В каком смысле? – Сергей протянул руку, чтобы помочь Марине спрыгнуть.

В эту минуту в дверях избы появился Чернодеревцев. В одной руке он держал небольшой мешок, в другой нёс двуствольное ружьё. Через плечо был переброшен патронташ.

– Отойди от неё! – почти крикнул Чернодеревцев.

– Петя! – воскликнул Сергей.

– Эй! – послышался голос, и со стороны другой избы, где ночевала вся группа, появился инструктор Василий. – Ты какого хрена моё ружьё прихватил? А ну положь! Не балуй!

– Я на охоту, – мрачно ответил Пётр.

– На какую, твою мать, охоту? – не понял Василий. – Положь ружьишко немедля!

Пётр шагал к своему коню, не сводя глаз с Марины. Василий решительно двинулся ему наперерез. Сергей Лисицын молча следил за двумя сближавшимися фигурами, ничего не понимая, но ощущая стремительно нагнетавшееся в воздухе напряжение. Казалось, что невидимая электрическая нить натянулась между Петром и Василием и с каждой долей секунды натяжение усиливалось.