— Мы прибыли спасти вас от жестокого чудовища, которое вас сожрало! — воскликнул сэр Ульфин.

Рыцари опустили забрала, вонзили шпоры в бока коней, взяли копья на изготовку, и атака началась.

«Почему эти проклятые глупцы, — неожиданно подумал Св. Георг, — не дождутся, когда поезд остановится у следующей деревни, чтобы тогда и атаковать? Ведь они наверняка понимают, что неподвижный «дракон» гораздо более уязвим, чем «дракон» в движении?» А все потому, что они инстинктивно ощущали: как только поезд остановится, иллюзии рухнут перед реальностью.

Скорее всего, в глубине души рыцари чувствовали, что все их действия — не более чем игра.

Сэры Гай и Багдемагус первыми доскакали до драконотива, обогнав сэра Ульфина. И повторился вчерашний спектакль. Сэр Ульфин опять сломал копье и ухитрился остаться в седле. Потом он взмахнул мечом и снова начал лупить по обшивке парового котла. Остальные атакующие, как и сэры Гай и Багдемагус, попадали с лошадей на землю. При падении их кольчуги так звенели, что заглушали чаг-а-лагганье поезда.

КЛАНГ! — меч сэра Ульфина ударил по паровому котлу. КЛАНГ! КЛАНГ! КЛАНГ! КЛАНГ! И вдруг рукав кольчуги сэра Ульфина зацепился за один из рычагов драконотива, меч отлетел в сторону, и сэр Ульфин чуть не вывалился из седла. От вывиха руку спасло непрочное соединение рукава с кольчугой. Рукав легко отделился от сэра Ульфина. Рыцарь дернул поводья, и через несколько минут драконотив оставил неудачника далеко позади.

На ближайшей остановке Св. Георг снял рукав с рычага и принес его в кабину. Рукав мог бы для чего-нибудь пригодиться дяде Лайонелу. Хотя, в сущности, в этом было мало смысла, потому что этой ночью дядя Лайонел и Кейсианна (или Ребекка л’Увертюр) должны быть взяты под стражу неким лейт. Гео. Св. Георгом из Международной полиции по контролю за прошлым и препровождены назад в настоящее, где им следовало ответить по обвинению в «сознательном вмешательстве в прошлое». А драконотив должен быть взорван, чтобы и следа от него не осталось.

До конца дня Св. Георг был чернее тучи. Он с ужасом думал о том, что ему предстоит сделать, но просто не мог больше продолжать эту игру. Казалось, что драконотив почувствовал его печаль. «Чаг-а-лаг, — сказал он. — Чага-лаг. Чаг… чаг… чаг…»

Когда поезд вернулся в туннель, дядя Лайонел снова был пьян в стельку. Он выдал людям кувшин с медовухой и пробормотал, что если они будут хорошо работать, то когда-нибудь тоже станут владельцами железных дорог, как он сам. Кейсианна положила конец его речам. Отобрав кувшин, она отпустила работников домой, а потом с помощью Св. Георга уложила дядю Лайонела на тюфяк. Св. Георг заметил, что девушка выглядела очень уставшей. Ничего удивительного. Целый день отработать машинистом паровоза, а потом еще ухаживать за пьянчужкой.

Кейсианна так утомилась, что после ужина объявила: она не будет сегодня убирать вагоны, а сразу отправится спать.

Св. Георг грустно улыбнулся, когда она, пожелав спокойной ночи, ушла в свою каморку. Ему было жалко девушку. Но еще больше он жалел себя. Ему хотелось никогда не попадать в шестой век, никогда не видеть ни Кейсианну, ни драконотив.

Человек, всю жизнь мечтавший заниматься каким-то делом, не смог осуществить свою мечту и никогда не думал, что ему эта возможность случайно представится. И если однажды это произошло, — все меняется, ему хочется делать это всегда. Казалось, что судьба, которая почти всегда жестока, в этом случае оказалась жестока чрезмерно. Он не только не может заниматься тем, что любит, — он должен убить то, что любит.

Когда Св. Георг наколол достаточно дров, он открыл топку и бросил поленья в горячую золу, оставшуюся непотушенной с дневной поездки. Появилось небольшое пламя, которое он раздул до сильного огня. Еще добавил дров. Хотя в паровом котле оставалась вода от последней «водяной башни», он все же сходил к ручью на склон холма, где брали воду для хозяйственных и гигиенических нужд.

Он надеялся, что Кейсианна крепко спит, так ему было легче проделать все необходимое с драконотивом, а потом произвести арест. Дядя Лайонел его не волновал. Старика могло разбудить только землетрясение.

Св. Георг вывел драконотив из туннеля, доехал до леса и снова подбросил дров в топку.

Еще раз подбросил, еще и еще.

Тускло мерцали поля под пологом длинной ночи. С неба звезды струили свет на мирно спящий Лайнор.

Пламя в топке разгоралось все сильнее.

Св. Георга охватил ужас.

Все было бы еще не так плохо, если бы Св. Георг не полюбил драконотив с первого взгляда, если бы драконотив не стал бы, как послушный щенок, исполнять все его команды.

Но тут совершалось преступление против цивилизации.

Св. Георг вздохнул и бросил в огонь последнюю охапку дров.

— Мне плохо от того, что я с тобой делаю, мой дорогой, — сказал он, — но я не могу поступить иначе.

Драконотив чем-то громыхнул в глубинах своего «желудка».

Св. Георг приготовился выпрыгнуть из кабины и решил перед уходом закрыть дверцу топки поплотнее, но ручка дверцы слишком раскалилась от жаркого пламени. Св. Георг оглянулся в поисках чего-нибудь, чем можно было бы ее обернуть, и увидел рукав от кольчуги сэра Ульфина. Он поднял рукав, впервые заметив, что он очень легкий и тонкий, как папиросная бумага. Теперь было понятно, почему он отвалился! Вдруг его взгляд наткнулся на какую-то надпись. На одном из колечек кольчуги гордо красовались три слова: «Made in Japan».