— Я не слышал о Макиавелли ничего хорошего, — вздохнул Альваро. — Про него всякое говорят.

— Ну, а я слышал много хорошего, — Освальд опёрся о фальшборт. — Он, как минимум, очень умный и знает много о взаимоотношениях европейских стран. Хуицилихуитл IV будет рад узнать так много об истинном положении вещей.

— Очень умный? — спросил Альваро. — Умников никто не любит.

— Мы его не любить к себе зовём, — усмехнулся Освальд. — А, сугубо, для пользы делу. Ладно, командуй снятие с якоря. Надо пересечь Гибралтар и побыстрее идти к берегам Италии…

//Флорентийская республика, г. Флоренция, 13 марта 1523 года//

Каракку оставили в Ливорно, под охраной полутора сотен солдат. Освальд взял с собой сотню, потому что время, нынче, небезопасное. Европа, в общем-то, станет относительно безопасной только ближе к XX веку, с появлением компетентных правоохранительных органов и развитием криминалистики, которые сделают преступления очень неблагодарным и опасным занятием.

Сейчас же безопасный туризм возможен только в сопровождении, минимум, полусотни вооружённых солдат, чтобы избежать случайностей.

Ос слышал историю про одну европейку, которая сдуру поехала в 2014 году в Сирию, чтобы, таким образом, выразить протест против войны. Одна и в свадебном платье. Через Западную Европу, Восточную Европу и Балканы она проехала нормально, но всё закончилось в Стамбуле, где её перехватил некий турок, изнасиловал и убил. Вот так закончился её протест.

«И это было в XXI веке, где либерализм, свобода и вся ерунда», — подумал Освальд. — «Сейчас женщина — это вещь, даже в Европе. Особенно в Европе. А у турков или тех, кто там сейчас вместо них живёт, женщина — это не просто вещь, а ещё и товар».

Ещё Ос не понаслышке знал о берберах, которые похищают случайных людей на побережье, иногда заходя совсем уж далеко. Тысячи людей продаются в рабство, причём, часть из них в Новый Свет, к кровожадным метцтитланцам…

«В Европе сейчас небезопасно и станет безопасно ещё очень нескоро», — посетила его мысль.

Семьдесят километров до Флоренции они проехали спокойно. Опустошённые гриппом деревни, брошенные промыслы, обессиленные и измученные люди, бегущие от мора — всё как везде.

Только к картине эпидемической разрухи прибавились живописные итальянские холмы, яркое солнце, почти как в Мексике, а также качественные мощёные дороги, вероятно, древнеримские, но Ос легко мог ошибаться.

Как сказал один прохожий старик, в Сицилии бубонная чума, поэтому туда лучше не ехать. Несомненно, она скоро будет и на севере Италии, поэтому следовало поторопиться с прояснением судьбы Макиавелли.

— Большой город, — оценил Айотл, новый командир абордажников.

Освальд запланировал основание постоянного метцтитланского посольства в Москве, что требует компетентных людей.

Охраной станет сотня абордажников с корабля, а послом выступит Мазатл, сын почтенного Матлала. Парень владеет латынью и испанским на приемлемом уровне, а русский ему ещё предстоит выучить. Освальд сам едва-едва овладел этим языком, который мало похож на тот, который он слышал по телевизору.

В поддержку Мазатлу придано двадцать писарей, которые будут осуществлять подробное документирование происходящих вокруг событий, о чём будет докладывать агентура, которую предполагается завести по ходу деятельности.

Естественно, дипломаты не будут сидеть на ровном месте бездеятельно, а проследят за исполнением Василием III возложенных обязательств.

Освальд и Хуицилихуитл IV своевременно узнают, если русский государь допустит отклонение от линии партии.

Понятно было, что Освальд совершенно не разбирался в диспозиции русского государя, у него были свои уникальные проблемы, требующие разрешения, но деньги-то ему дают не просто так. Насущные проблемы придётся отложить, сфокусировавшись на выполнении задачи, за которую будут поступать систематические транши золота и серебра. Не будет прогресса — не будет золота и серебра. Освальд хотел, чтобы Василий III привык к поступлению денег и рассчитывал на следующие поставки при долгосрочном планировании.

Но о русском и бизнесе с ним Ос будет думать позднее, сейчас — Макиавелли.

Они прошли к вратам Флоренции и дождались, пока придёт их очередь.

Несмотря на мор, торговцы старались везти в город товары, так как для некоторых прибыль — это важнее жизни. Ну или купцы, все как один, переболели гриппом и уже не опасаются мора. Такое тоже возможно.

Городская стража преградила дорогу отряду Оса.

Альваро вышел вперёд и заговорил на итальянском. Старший стражник ответил ему что-то, затем Альваро что-то спросил, после чего покивал несколько раз головой.

— Дон Гамальди говорит, что не может пустить в город вооружённых и бронных людей, — сообщил испанец Освальду. — Что будем делать?

— Спроси его, знает ли он Никколо Макиавелли, — попросил Освальд.

Альваро задал вопрос. Стражник кивнул и разродился длинной речью с активной жестикуляцией. Альваро заулыбался.

— Говорит, знает Макиавелли, — сообщил испанец. — Он живёт за городом, в пяти милях к востоку, рядом с рекой. Вилла Лабергатто. «Плохой дом», если переводить с итальянского.