— Радич, что с внутренней связью? Запусти! И про радар не забудь.

Влад почесал лоб и переключил пару тумблеров. Пульт радиостанции замигал зелёными огоньками. Я бросил взгляд на радар, но он не показывал ничего, хотя и работал.

— Внутренняя связь восстановлена, — сказал Радич.

Я надел микрофон и прижал его ближе к горлу.

— Экипаж, — мой голос дрожал от волнения. — Мы выходим.

Я зажал педаль, и Ужас Глубин сделал первый шаг.

— Есть! — закричал главмех. — Получилось, моя малютка, всё получилось!

Он засмеялся истеричным смехом, потом сразу заплакал и кинулся меня обнимать. Я осторожно постучал его по спине.

— Всё хорошо, главный механик, — пробормотал я. Надо бы потом спросить его имя. — Мы идём! Команда, мы идём!

Каждый шаг чувствовался в кабине, корпус ригги стонал от давления, но исполин двигался по дну озера.

— Кичиро! Направление к берегу!

— На юго-запад!

Левой ногой я зажал педаль поворот, и Ужас Глубин послушно повернулся. Механики по внутренней связи кричали от радости.

Я взглянул в перископ, но передо мной только чёрная толща воды. А потом нас тряхнуло.

— Что такое?

— Лёд! — крикнул я. — Мы упёрлись в лёд! Все двигатели на полную мощность!

— Есть!

Главмех проорал приказ в люк, забывая, что уже работает внутренняя связь.

— Ломайся, сука! — кричал я, тоже не сразу вспоминая, что меня слышит вся команда. — Ломайся, долбанная ледяная стерва! Ты, сука, не выдержишь!

Двигатели орали от натуги так, что это слышалось даже через наушники. В кабине стало жарко, завоняло порченым яйцом.

Лёд поддался с громким треском. Несколько шагов мы сделали свободно, разламывая преграду. В перископ я видел землю, белую от снега. Ещё ночь. Мы прошли сотню метров и вышли на берег.

— Мы на поверхности, — сказал я и откинулся в кресло. — Мы выбрались!

— А ты молодец, парень, — Радич криво ухмыльнулся. — Не зря хозяин тебе доверяет.

Кто-то радостно кричал. К моему кресла подошла Мария, и я уткнулся ей в живот.

— Мы выбрались, — прошептал я. — Я не верил, что сможем.

— А я верила в тебя, — сказала она мне на ухо.

— На радаре чисто, — доложил Кичиро с таким видом, будто не произошло ничего особенного.

— Так, слушайте все! — я прижал микрофон к горлу. — Мне нужен полный отчёт, чтобы через десять минут выдвигаться. Кэлвин Рэгвард думает, что мы мертвы, но мы ему ещё покажем.

Я высвободился из объятий Марии и посмотрел в перископ. Врага не видно, но я знал, что он где-то там, на севере, идёт по льду. Враг уверен, что мы мертвы.

— Не в этот раз, камрад, — сказал я. — Не в этот раз.

* * *

Мы вышли на берег не так далеко от места, где затонули. Противника здесь уже не было, а нам требовалась небольшая передышка, чтобы проверить риггу.

— Марк, смотри на русло реки, — сказал Кичиро, глядя на меня поверх своих приборов. — Там шёл бой, жёсткий.

Сейчас туман не мешал, в темноте можно разглядеть лишь чёрные силуэты подбитых ригг и танков.

Если бы мы успели на несколько часов раньше…

— Я взгляну ближе, — сказал Радич поднимаясь. — Надо посмотреть, что там случилось.

А ведь у него там сын, и, каким бы Влад ни показывал себя жестоким, он наверняка волнуется.

— Пока подожди, — сказал я. — Подбитую технику могут охранять.

Я подкрутил оптику, насколько мог. Остальные собрались у меня.

— Ого, — сказал Кичиро, смотря в свой перископ. — Я насчитал подбитыми двенадцать ригг и двадцать танков. Наши держались хорошо.

Я нашёл риггу генерала Шевченко, старенькую модификаций «рейтар». Передняя часть брони превращена в решето, в неё попало не меньше двух десятков игниумовых копий. Судя по всему, там все мертвы.

Неподалёку от генеральского шагохода стоял катафракт с огромной дырой в кабине, наверняка это попадание главного калибра Эмблемы Огня. Перед катафрактом торчало около десятка подстреленных и подгоревших танков. Некоторые горят до сих пор. Краска от жара слезла, теперь они кажутся рыжими.

Чуть дальше стоял паладин с такой же дырой. Кэлвин лично вынес две наших ригги на своём исполине. Если не его Эмблема Огня, обороняющиеся продержались бы намного дольше. Даже могли победить.

— Это Старый Герберт! — Мария смотрела в оптику помощника капитана. — О нет!