Шрифт:
– Отказала!
– повторил он.
Это его смутило - Лидия была такая преданная.
– За что?
– спросил он.
– Барыня меня заподозрила...
– В чем?
– Относительно барина...
– Относительно Сергея?
– так звали Малевского.
– Вот как! Ха-ха-ха! Ну и что же?
Лидия опустила глазки.
– Я не могу жаловаться на Наталью Петровну. Она обошлась со мной ласково, без крика, она сказала мне только: "Я даю тебе два часа, чтобы ты могла уложить свои вещи и уехать!" Рассчиталась она со мной тоже очень хорошо...
– Что же вы хотите от меня? Согласитесь сами, что просить за вас Наталью Петровну немножко не... удобно...
– Я и сама это очень хорошо понимаю, Андрей Николаевич, только я служила вам целый год верой и правдой... У вас знакомых целый город, - все господа хорошие...
– А у вас есть рекомендация?..
– Ни одной! Мне все барыни по злости отказывали: из-за своих мужей...
Лидия снова опустила глазки.
Загорский внимательно осмотрел ее с головы до ног.
Лидия была прехорошенькой девушкой, с густыми каштановыми волосами, высокая, стройная. Это был тип избалованной субретки.
– Ваш паспорт?
– сказал он.
Она быстро сунула руку в карман дипломата и подала синенькую книжечку.
Такие книжечки выдаются С.-Петербургским градоначальником только дворянам.
Это его удивило.
Загорский развернул книжечку. Лидия оказалась дочерью поручика.
– Э! Да вы дочь бедных, но благородных родителей!
– Как же с, мой папенька был офицер, моя маменька...
– Довольно. Вы дитя несчастья.
У него блеснула мысль.
У вас есть, конечно, шляпка?
– О, да...
– В таком случае садитесь и подождите меня здесь, - сказал он, возвращая ей паспорт.
Он прошел в кабинет и сел за письменный стол.
Загорский решился привести в исполнение мысль, блеснувшую у него во время рассмотрения паспорта Лидии.
Среди его знакомых была одна барыня, - Ольга Николаевна Меньшова, жившая отдельно от мужа, служившего где-то в провинции и аккуратно высылавшего ей ежемесячное содержание.
Ольга Николаевна любила окружать себя хорошенькими лектрисами; устройство дальнейшей судьбы этих лектрис составляло ее специальность.
Андрей Николаевич бывал у Меньшовой редко, но всегда, как человек, по-видимому, богатый, являлся желанным гостем.
К ней-то и решился Загорский направить Лидию. Вращавшаяся совершенно в ином кругу, нежели тот, в домах которого последняя служила в горничных, Меньшова не могла знать прошлого рекомендуемой особы.
Загорский принялся за письмо:
"Дорогая Ольга Николаевна"!
"Подательница письма дочь одного из друзей моего покойного отца круглая сирота, судьба которой достаточно печальна, чтобы вызвать сострадание доброго сердца.
Я знаю, что вы обладаете таким сердцем. Притом вы любительница хорошеньких; моя протеже не из числа тех, которые остаются незамеченными, в чем вы, конечно, сами убедитесь, а потому я надеюсь, что, посылая ее к вам, я тем самым кладу первый камень в основание устройства ее жизненной карьеры - вы же довершите здание".
– Вот письмо, с которым вы отправитесь на Малую Итальянскую, дом номер 17, к госпоже Меньшовой.
– Она замужем?
– Да, но мужа здесь нет, вы поступите к ней не в камеристки, а в компаньонки или лектрисы. Ах, черт возьми, забыл? Умеете вы читать и писать?
– Да.
– Смотрите - о прошлом ни полслова!.. Держите ухо востро. Сочините какую-нибудь жалостную историю насчет любви и помните, что вы круглая сирота... Поняли?
– Поняла...
– А в награду... поцелуй...
– Ах, что вы...
Время шло. Андрей Николаевич в вихре светской жизни совершенно забыл Лидию и сорванный поцелуй. Уже около года, как он потерял ее из виду, ни разу не заехав к Ольге Николаевне.
Впрочем, Загорскому за последнее время совсем было не до Лидии, не до Меньшовой. Несколько его векселей поступили в протест; кредиторы становились все назойливее и назойливее; без залога ни за какие проценты ни кто не верил. Вся надежда покоилась на дядюшке, на его отправлении в лучший мир... Если эта надежда обманет, продавай Рязанское имение, а там, хоть в петлю.
Погруженный в соображения: "где прихватить?", Загорский в обычный час шел по Невскому. Его внимание остановилось на изящной, совершенно новенькой "с иголочки" коляске, запряженной парой вороных.
Коляска подкатила к магазину Антонова на углу Михайловской улицы и из нее выпорхнула на панель изящно одетая барыня.
Загорский как раз проходил мимо. Барыня, увидав его, приостановилась.
Он не мог прийти в себя от удивления - это была Лидия.
Она узнала своего благодетеля.