Майк Мортон почти уже не сомневался, что напал на верный след, но, чтобы окончательно в этом удостовериться и полностью исключить возможность ошибки, проверил, не поступал ли в одну из близлежащих больниц 12 марта мужчина лет пятидесяти, которому стало дурно в метро. Ни одна больница, как выяснилось, в указанный вечер машины к станции метро не высылала.

–  Я, - рассказывал далее Мортон, - сидел в своей конторе и ломал голову над тем, куда же могла отвезти Галиндеца санитарная машина. В порт? На аэродром? Или труп его просто где-то закопали?

В этот момент зазвонил мой телефон. Кто-то, не называя себя, спросил: «Вы ведь беседовали вчера с господами из Доминиканского революционного комитета? Конечно, это недоразумение, не так ли?» - «Кто вы, собственно, такой?» - спросил я. «Не имеет значения, - сказал он.
– Мы хотим ради вашего же блага думать, что вы действовали просто по неведению. Вы как будто разыскиваете Йезуса Галиндеца? Бросьте это дело! Галиндеца вам все равно не найти». Я как можно безразличнее осведомился: «Чего вы еще хотите?» - «Обратить ваше внимание на одно крохотное обстоятельство, - последовал ответ.
– Вам, конечно, рассказывали о 247 убитых, не правда ли? Так вот, если вы не прислушаетесь к нашему доброму совету, вы станете 248-м».

Сделав паузу, чтобы репортеры могли проверить, дословно ли они зафиксировали этот диалог, Мортон затем продолжал:

–  Ну, как вы сами видите, серьезных последствий это гуманное предостережение не имело, и я не стал 248-м трупом в вышеупомянутом списке.

Мортон жестом угомонил развеселившихся репортеров:

–  Итак, к делу! Как я уже говорил, вероятнее всего было предположить, что Галиндеца вывезли из страны. Если бы его убили здесь, труп рано или поздно был бы обнаружен и началось бы весьма нежелательное для определенных лиц расследование. А пока Галиндец значился пропавшим без вести, факт преступления оставался недоказанным… Поэтому я на другой же день стал объезжать аэродромы. И мне посчастливилось. Неподалеку от Эммитвилла я наткнулся на заброшенное и наполовину заросшее уже травой и бурьяном летное поле, охраняемое только ночным сторожем, неким Джоном Берри Хоукинсом. Это был довольно дряхлый, но хитрый и пронырливый старик, который сразу смекнул, что мне что-то от него нужно. Ну, тогда я без долгих околичностей сунул ему в руку 20-долларовую бумажку и спросил: «Привозили сюда кого-нибудь на санитарной машине? Поздним вечером, эдак после десяти, в середине марта?» Рассмотрев кредитку, он ответил: «Конечно, это должно было быть вечером, иначе я вообще не мог бы ни о чем знать. Днем я не бываю здесь. Я ведь ночной сторож». Его обстоятельность действовала мне на нервы, и я перебил: «Так как же, была здесь санитарная машина или нет?» Он многозначительно улыбнулся: «Возможно, была. Но я уже стар и память у меня плохая». Новые 20 долларов несколько освежили его память. Он с довольным видом кивнул: «Да, 12 марта сюда приезжала санитарная машина. Два парня, говорившие не по-нашему, вынесли оттуда мужчину. Мне они сказали, что у него рак и что его везут во Флориду на операцию…» Старик умолк и стал шуршать кредиткой. Боясь, как бы он вовсе не застопорился, я поспешно снабдил его еще десятью долларами, сопроводив их вопросом: «Что же было дальше?» - «Дальше, - ворчливо ответил он, - все пошло очень быстро. Еще за полчаса до прибытия санитарной машины здесь приземлился маленький двухмоторный самолетик, из таких, что летают на местных линиях. Все это время он стоял с невыключенными моторами. Иностранцы волоком тащили своего пациента. Я даже подумал, не умер ли он уже. Санитарная машина тут же укатила, а самолетик скрылся в ночном небе. Больше я при всем желании не могу вам сообщить, даже если вы выложите еще 50 долларов». Но я и так знал уже достаточно…

Тут один из репортеров задал Мортону вопрос:

–  Скажите, мистер, а не был ли вскоре убит старый Хоукинс? Я что-то такое припоминаю.

Мортон сдержанно усмехнулся:

–  Значит, вам известно больше, чем мне. Я знаю только, что на другое утро он был найден мертвым на краю летного поля. Врач установил, что причиной смерти явился паралич сердца.

–  Но на вскрытии обнаружилось, что сердце у него было совершенно здоровое!

–  Правильно, - снова усмехнулся Мортон.
– Однако и здоровое сердце не может выдержать сильнодействующих ядов. А некоторые из этих ядов трудно распознать.

–  Значит, Хоукинса все же убили?

–  Допускаю, но доказать не могу и потому не хочу об этом распространяться. Мне не хотелось бы предвосхищать выводы полиции, - язвительно отвечал Мортон, намекая на то, что комиссия по расследованию убийств вот уже много месяцев безрезультатно пытается выяснить, отчего умер старый Хоукинс.

Теперь уже последовали и другие вопросы:

–  Кто мог убить Хоукинса и почему? Никому ведь не было известно даже о вашей поездке на аэродром.

–  Вы забыли о телефонном звонке в мою квартиру, мистер. Разумеется, с того часа они уже не спускали с меня глаз. В частности, в моей поездке по аэродромам за мной на определенном расстоянии неотступно следовал какой-то «бьюик».

–  Мортон! Почему же вместо ночного сторожа не убили вас? Ведь избавиться от вас было бы для этих людей гораздо важнее.

–  Я полагаю, эти господа знали, что у меня постоянно при себе 9-миллиметровый пистолет и что к тому же я метко стреляю. Отправить на тот свет беспомощного старика было куда легче.

–  Но зачем было убивать его? Все, что он знал, он успел уже сообщить вам. Его смерть была просто бессмысленна.

–  Вы находите? Я другого мнения. Будь Хоукинс жив, он был бы сейчас здесь и мог бы подтвердить мои слова. Вы не задавали бы мне тогда столько вопросов.

Разве одно это уже не повод? Ведь в то время никто еще не знал, как далеко я зайду в своих расследованиях. Как придирчиво ни расспрашивали Мортона репортеры, поймать его на противоречиях они не смогли. Он же, прежде чем продолжить, вынул из портфеля несколько вырезок из нью-йоркских газет и поднес их к стеклянным стенам своей клетки.

–  Вы еще помните об этих банковских ограблениях?

Репортеры со своих мест не могли разглядеть напечатанного, но едва они попытались приблизиться к клетке, как окружавшие клетку охранники повскакивали и выставили вперед свои кольты.

–  Сидеть!
– резко приказал один из охранников.

Мортон извинился:

–  Простите! Я об этом не подумал. Лучше я сам напомню вам, о чем идет речь. В мае 1955 года на Гаити был ограблен филиал Канадского королевского банка, а через два дня - касса «Юнайтед фрюит компани». Почти все вы давали об этом подробные репортажи в

своих газетах и, конечно, легко все вспомните.

Репортеры разочарованно вернулись на свои места. Конечно, все они помнили эту историю. Похищено было больше миллиона долларов.