Хорхе там что-то задумчиво бубнил про вассалов и плату десятины в обмен на защиту, но я пресек это в зародыше. Мы сегодня здесь – а через месяц уйдем навсегда. Или меня грохнут вместе со всем отрядом. При любом раскладе необученная коммуна останется беззащитной, и следующая атака зомбаков уничтожит их – вместе с детьми. Неприемлемо.

Третья причина…

– Остро! – предупредила слепая старуха, безошибочно протягивая ко мне почти до краев полную пузырящимся варевом миску – Твоим готовить?

– Да.

– Тебе моя фасоль и вино бесплатно… Им – за плату. Бесплатно – внизу за общими столами четыре раза в день. Сытно, пресно и даром…

– Плата за не пресную жратву в песо?

– Кому нужны здесь твои монеты?

– Будут нужны – усмехнулся я, погружая ложку в багровую густую жижу и с наслаждением вдыхая аромат – Сюда придут торгматы. И придут скоро…

– Что ж… тогда песо! Или патроны! Что лучше? Я больше не слышу грядущего…

– У тебя есть семья, старуха?

– Хвала Жизни – есть. Большая.

– Тогда бери и тем и тем – моя усмешка стала шире и могу поклясться, что слепая каким-то образом заметила ее и поняла правильно, медленно кивнув и что-то пробормотав.

– Вкусно? – спросила она, когда я дожевывал уже пятую ложку.

– Да – подтвердил я – Вкусно.

– Мой покойный муж был готов есть острую фасоль каждый день… и ел… порой даже на завтрак… Потому и спал всегда отдельно и на свежем ветерке…

– Ну да…

– Я родила ему семерых. Седьмой едва не убил меня при родах, но теперь он самый сильный и быстрый охотник племени. И не забывает старую мать…

– Ага…

– А у тебя есть кто за спиной, Оди?

Я промолчал. Выдержав паузу, старуха хрипло прокаркала:

– Эй! Работяги из чужих! Миска фасоли за два песо! Желаете?

– Командир… – умоляюще проскулила вымотанная гоблинша, картинно тяня ко мне исцарапанную грязную лапу – Лейтенант Хорхе кинул нас сюда сразу после тренировок… мы не жравшие… с собой ничего кроме грязи и крови под ногтями… а я и так тощая как те зомбаки…

Я молча кивнул. И опять все заметившая слепая бабка бесшумно опустила еще не остывшую сковородку на решетку тлеющего очага, а другую рукой безошибочно сцапала тарелку с мутным грязным жиром.

А я откинулся в кресле, опустил миску на подлокотник, сделал глоток вина и задумчиво глянул на север – прямиком на то, что я считал границей плавучей зоны Формоза.

Тощая как те зомбаки… так она сказала и не ошиблась.

Явившиеся сюда зараженные были истощены. Это выяснилось позднее, когда я побродил между оттащенными на сожжение телами и поскреб их лезвием тесака. Кости, кожа, мышцы и ни грамма жира. Их тела выглядели так, будто давно не видели еды, но при этом, жертвуя остальным, не позволяли организму расщепить и сожрать мышечную массу. Их быстрота и сила не пострадали, но выглядели они запредельно странно – если добавить к их общей худобе неестественно удлиненные конечности, отсутствующие уши, носы и губы, что явно были отъедены ими самими или соседями по той клетке, где их держали в голоде.

А они точно из клетки и из кандалов – это было ясно по глубоким кольцевым ранам на руках, ногах и животах.

Где бы не содержались эти твари – их отпустили только что и, уж не знаю как, не забыли указать им направление. И получившие свободу зомби рванули на юг, по пути прихватывая все живое…

Это были первые посланцы, чьи клетки или ямы находились неподалеку отсюда. Будут и другие – причем скоро. Еще две группы обошли эту местность с запада и влетели в оставленную нами область Мутатерра. Но дальше заросшей джунглями полосы им прорваться не удалось – в ней они и сгинули по донесениям разведки, а Мертвая Зона полностью оправдала свое название. Не знаю удалось ли тварям убить часть защитников Рубикона, но меня это не особо волновало. Зато я понимал, что зомби – посланцы долбанной Эдиты. Ее первый панический рык… первая волна смерти…

По сообщениям Управляющей еще три крупные группы тварей движутся в нашем направлении, но на этот раз передвигаются куда медленнее и порой ненадолго замирают, чтобы дождаться и принять в свои ряды меньшие по количеству стаи. По пути они уничтожают все живое, но Кальварии это только на руку – местную уродливую живность она не жаловала, это я уже понял. Понял и не удивился. Это Формоз. Первый мир-убежище. И его Управляющая наверняка считала этот мир чем-то вроде Ковчега, что должен был обычную земную фауну и флору, а не странных разумных червей и каракатиц… Испытывает ли система брезгливость к этим уродцам, что были посланы на Формоз озлобленным Первым?

Первый…

Я сделал еще один большой глоток воды со льдом и вином.

Сучий Первый…

Он исчез. Будто и не было его здесь никогда. Будто и не звучал его вкрадчивый голосок из моего старого шлема.

Я задал Кальварии прямой вопрос – и получил столь же прямой ответ, что она абсолютно не в курсе. Первый не выходил с ней на связь.

А где он может быть?

Она не знает. И сомнительно, что однажды ей об этом кто-то сообщит. Так ли это важно? Ведь сейчас, вернув контроль и с некоторой помощью от таких как я, она справится.