У этого черта глаза тоже были зеленые, она помнила. Она думала, что эмоции и чувства тоже оставила там, в Лесу, но нет, стоило увидеть Кощея, и они нахлынули, она вспомнила все: безнадегу, отчаяние, слезы, Кощея на пороге ее темницы. Как капала вода с потолка подземелья, и вокруг не было ни единой души, даже крысы не жили в каменных лабиринтах под замком правителя Нави. И как за право снова увидеть солнце он требовал с нее стать его женой. Как она теряла, забывала себя, оставаясь лягушкой, и как это было страшно. И как потом ждала Ивана, а Кощей безразлично смотрел на нее, прекрасно осознавая, что ее ждет впереди. Потому что он не мог не знать, и просто хотел насладиться её мучениями.

Насладиться тем, как она будет выполнять свои брачные клятвы.

Василиса спрятала лицо в ладони, и затрясла головой, пытаясь избавиться от этих воспоминаний, прогнать их.

Сзади скрипнула доска, девушка нервно оглянулась. Кощей стоял на пороге — совсем как много лет назад — и с некоторой долей скептицизма разглядывал ее кабинет.

— Довольно скромно после царских хором, не правда ли? — спросил он.

— Вон! — прошипела Василиса.

Хотела сказать громко, но не получилось.

Кощей мрачно посмотрел на нее, и снова принялся тереть запястье, теперь на правой руке.

— А ведь я пытаюсь быть вежливым, — укорил он.

— Ты слишком поздно вспомнил о вежливости.

— Василиса, ты забываешься.

Василиса выпрямилась, вздернула подбородок. Она была царицей, она помнила как ей быть. Она сбежала в этот мир не для того, чтобы снова позволить кому-либо распоряжаться ее жизнью.

— У тебя нет власти надо мной, — с достоинством произнесла она.

— Ты так уверена в этом? — спокойно спросил Кощей.

Он смотрел на нее не мигая, и Василиса внезапно усомнилась в своих словах. Уверена ли она? Власти может быть и нет, но его могущества вполне хватит, чтобы превратить ее жизнь в ад и окольными путями.

— Я не боюсь, — пересохшими губами произнесла она.

Кощей улыбнулся, улыбка вышла мрачной.

— Ты все та же, — кивнул каким-то своим мыслям Кощей. — Гордая, смелая, верящая в справедливость. Ну что ж, во всяком случае, мне не будет скучно. Сработаемся.

И он вышел из кабинета, не прощаясь и не дожидаясь от нее ответной реплики.

Василисе захотелось выть и ломать вещи.

Ночью ей снились бесконечные переходы подземелий, спертый воздух и мерный стук капель, отмеряющий время ее заточения.

***

— Номер сорок четыре. Стеклянная банка объемом двести пятьдесят миллилитров, на треть заполненная мутной жидкостью темно серого оттенка, закрытая крышкой. На банке этикетка с надписью «вода из к.к.» Предположительно, под «к.к.» понимается козье или коровье копытце.

Кощей отвинтил крышку, принюхался и сморщился. Завинтил обратно. Потуже.

— Вода из следа от коровьего копыта, магическими свойствами не обладает, — подытожил он. — Дилетанты, пошли в поле, нашли след от коровы и обрадовались… Это не пиши.

— И что же, совершенно безопасно? — недоверчиво спросила Василиса.

— Почему же, дизентерию вполне можно заработать, а от нее и помереть станется, — Кощей отставил баночку и взял в руки следующий предмет. — О, а вот это интересно…

Василиса снова склонилась над листом бумаги. Последние два с половиной часа она провела в одном из помещений в подвале Архива, специально зачарованном для работы с темными артефактами, старательно записывая за Кощеем каждое его слово. С непривычки ныла спина и немели руки. Буквы разбегались перед глазами. Недавно Сокол и его группа совершили облаву на небольшую местную группировку темных магов, внезапно решивших, что обладание толикой силы дает им право на власть. Периодически такое случалось: рожденные в этом мире маги плохо представляли себе, что такое настоящая сила, за редким исключением не получали никакого обучения, и им казалось, что их периодические выбросы есть проявление истинного чуда и безграничного могущества. В этом мире они называли себя экстрасенсами и при должной рекламе неплохо зарабатывали. Однако были те, кто решал идти дальше. Сокол таких не щадил. При облаве было изъято больше двухсот предметов, которые могли представлять собой опасность, и Баюн поручил Кощею все их проверить и составить опись. Кощей согласился почти радостно, и теперь Василисе казалось, что он заранее предвидел ее мучения, потому и не возражал. Иной причины, по которой он предпочитал провести вечер пятницы в полутемном сыром подвале Архива, а не дома или в каком-то другом месте, где обычно скрашивают досуг злобные темные колдуны, она не видела.

Шел третий месяц ее совместной работы с Кощеем. Первые общие дела стали адом. Словно того, что ей приходилось с ним работать, было мало, так еще неожиданно оказалось, что работа консультанта предполагает не только дачу устных пояснений по интересующим Баюна вопросам непосредственно в Конторе. К безграничному ужасу Василисы выяснилось, что им предстоит покидать территорию бывшего завода, да еще и наедине с Кощеем, да еще и ездить в его машине. На фоне мира за воротами и огромной черной железной повозки Кощея страх перед ним самим как-то поблек. Во всяком случае она знала, что от него ждать, чего нельзя было сказать о мире, с которым ей пришлось познакомиться, чего она до этого момента делать не спешила. Василиса начала жалеть о том, что сбежала из царского терема еще до того, как в Конторе объявился новоиспеченный консультант, но теперь ее сожаления переросли в знание: ей стоило оставаться у себя на женской половине и спокойно доживать там свои дни.

В ее тюрьме все было просто и знакомо. Свобода не дала ей ничего кроме страха и чувства полного бессилия перед тем, что лежало за бетонным забором. Все здесь было не так: машины, ездящие с чудовищной скоростью и шумом, женщины, не покрывающие головы и оголяющие слишком много тела, речь, к которой нужно было привыкать, Баюн, который позволял себе кричать и высказываться, и это в отношении нее — царицы… За тридцать три года Василиса привыкла к поклонам и вежливости, пусть даже чисто формальной, но все-таки. Здесь никто не спешил признавать за ней ее регалий. Отдушиной стала Варвара. Хранительница архива оказалась доброй женщиной, выглядевший лет на пятьдесят. Руки у нее были полные и мягкие, улыбка ласковой, глаза спокойными, походка плавной, а ее слова вселяли в Василису уверенность. На территории Конторы она носила сарафаны без пояса поверх рубахи и никогда не покрывала головы. Тяжелая длинная русая коса с проседью падала ей за спину и чинно качалась в такт шагам своей хозяйки. Из рассказов Елены, которые Василисе периодически приходилось выслушивать, Василиса знала, что Варвара была замужем за обычным мужчиной, что он давно умер, но она осталась верна его памяти и больше никого к себе не подпускала. Варвара не казалась одинокой, но Василиса была восприимчива к чужим чувствам, и в глубине её глаз, и в морщинках вокруг губ ей чудились усталость и печаль, и давняя затаенная боль…