Вопрос Настю порадовал. Провести время с мужем: что может быть чудеснее?!

— Всегда готова. Форма одежды?

— Парадная. И ножи возьми.

Что ж, не совсем то, на что она рассчитывала, но…

— Поняла.

— Тогда заедь за мной через полтора часа в Контору.

И он положил трубку.

Поход в магазин за продуктами отменялся. Настя предвкушающе улыбнулась и повернулась обратно к двери в подъезд. Как раз выходившая в этот момент Изольда Францевна взглянула на нее совсем негодующе.

— Не помню, выключила ли утюг, — пояснила Настя.

Помаду Изольда Францевна все-таки съела.

***

— С чем работаем? — спросила Настя, когда Финист втиснулся к ней в машину. С некоторых пор она сменила свой зелененький Ниссан Марч на Фольксваген Битл и не могла нарадоваться. Впрочем, Сокол ее энтузиазма не разделял. Его богатырская фигура при почти двухметровом росте в машинке смотрелась так, будто он попытался утрамбовать себя в консервную банку. Он жаловался, что из-за Настиного вкуса на авто у него однажды разовьется клаустрофобия.

— Несанкционированное владение и пользование артефактом четвертого уровня, — ответил он, оставив бесплодные попытки поудобнее вытянуть ноги.

Настя присвистнула.

— Волшебная дубинка?

— Бери выше. Двое из сумы.

На пути зажегся красный свет, она притормозила и повернулась к Соколу, даже не пытаясь скрыть шок.

— Кто такой смелый? Они же тупые как пробки.

— Какой-то ночной клуб для наших. Днем используется как бильярдная и бар. По сети пробил, вроде все чисто, но кто его знает, нормально ни разу не проверяли. Видать решили использовать как вышибал, то ли на зарплате хотели сэкономить…

– … то ли есть, что скрывать, и нужна охрана, которая никому ничего не расскажет, — закончила Настя. — А я с тобой туда еду потому что?..

— Потому что мне захотелось поиграть с тобой в бильярд, — улыбнулся Сокол. — Разведуем что к чему, прежде чем я решу, просто забрать мешок или напустить на них моих пацанов.

— И именно поэтому я обвешивалась ножами, косплея ежика.

В машине Настя сидела без куртки, и Финист окинул ее взглядом с ног до головы. Облегающая черная водолазка, узкие джинсы и кожаные сапоги вроде как не оставляли возможности что-либо незаметно спрятать на себе, но Настя как всегда отлично справилась с этой задачей. Если бы он достоверно не знал, что ножи на ней есть, то и не заподозрил бы.

— А это, чтобы я потом мог найти каждый, — ответил он, многозначительно улыбнувшись.

— Пообещаешь плохо себя вести, предоставлю тебе такую возможность, — вернула улыбку Настя, трогаясь с места: им зажегся зеленый свет.

«Приманиваю обратно на тело, Изольда Францевна, — подумала она, — а вы что решили?»

***

— Кольцо сними, — сказала Настя, закончив красить губы.

Она захлопнула пудреницу, убрала помаду, стянула свое и протянула мужу ладонь.

— Зачем? — нахмурился Сокол.

— Кто ж ходит с женами по бильярдным в разгар рабочего дня?

Сокол нехотя стащил кольцо. Оно застревало в костяшке, поэтому пришлось повозиться. Настя полезла в рюкзак, чтобы убрать кольца в кошелек, и пока рылась там в поисках оного, поинтересовалась:

— Личину накидывать будешь?

— Уже.

Она подняла голову. К ее чести стоит отметить, что секунды на три ей удалось сохранить серьезное выражение лица. Но потом она не выдержала и дала волю смеху.

— Что? — не понял Сокол. — Ну-ка!

Он развернул к себе зеркальце заднего вида и выругался. Оттуда на него смотрел интеллигентного вида мужичок лет шестидесяти с залысинкой, небольшим лишним весом и вторым подбородком. За небольшими очочками прятались маленькие светло серые глазки, маслянисто посматривающие на мир. Мужичок был одет в коричневые шерстяные штаны в полосочку, рубашку, жилетку и пиджак в тон. Все это великолепие венчала бабочка. Сокол машинально попытался содрать ее, но рука предсказуемо прошла насквозь. По своей структуре личина напоминала голограмму, накладывающуюся на любого, кто надевал соответствующий артефакт.

— Я убью Леху! — громыхнул Финист.

— Зато никто не заподозрит, что ты несешь в мир закон и порядок, — все еще хохоча, простонала Настя. — Максимум, что ты можешь нести в таком виде — лекции о поэзии серебряного века! «Свобода смотрит в синеву. Окно открыто. Воздух резок»**…

Сокол одарил ее мрачным взглядом.

— Ага, в таком виде я похож на престарелого извращенца, зажимающего по углам студенток.

— Оу, я буду твоей малость перезревшей студенткой! Видишь, не зря кольца снимали.