– За современность туристы не готовы платить, – рассмеялся Амджад. – А на средневековье мы хорошие деньги зарабатываем, – он остановился возле домика с ярко-зеленой крышей и такими же жалюзи.

– Это ваш дом. Вещи принесут сюда из машины. Саму машину отгонят подальше от въезда, чтобы не бросалась в глаза. Слишком солидные номера. Такие бывают только у офицеров полиции. Это машина Марка?

– Да, – подтвердил Айболит.

– Разумно, – одобрил Амджад. – На арендованной машине вас бы не пропустил ни один полицейский кордон. Они туристов проверяют особо тщательно. А на такой машине можно всю страну проехать и никто не остановит.

 Мы обошли еще несколько домиков и вышли на небольшую площадь перед большим двухэтажным домом. Половину площади занимал деревянный стол под белым тентом. Во главе стола сидел худой мужчина лет шестидесяти, с резкими чертами лица. Он был одет в длинное, ниже колен белое платье и белые брюки. На голове был причудливо накручен белый платок с черным обручем.

– Это друзья Марка, отец, – представил нас Амджад.

Айболит шагнул вперед и учтиво поклонился:

– Я – Иван. Это Марья, моя спутница.

Черные глаза шейха Файзи ощупали меня с головы до ног, как рентген. Увиденное ему явно понравилось. Он кивнул и показал на стулья рядом с собой. Вообще-то стулья были заняты. На них сидели две женщины, закутанные в платки. Но после жеста шейха они быстро освободили места. Мы сели. Перед нами начали тут же сновать дети и женщины, заставляя весь стол блюдами с едой. Пожилая женщина в чёрном платке поставила перед нами медную закопчённую джезву, только что снятую с костра, который потрескивал неподалёку от стола. Она осторожно перелила густой и очень горячий кофе в маленькие медные чашки и улыбнулась:

– Пейте, пока горячий.

Я отхлебнула кофе. Ничего подобного никогда в жизни не пила. Шейх любезно подвинул ко мне медный поднос с сухофруктами и орехами.

– Бери финики, – сказал он по-английски. – Мы называем их хлебом пустыни. Выращиваем и сушим сами. Никакой химии. Только солнце.

– Спасибо, – я взяла финик и надкусила.

– Так когда вы женитесь? – спросил шейх Айболита.

– Совсем скоро, – Айболит забросил в рот горсть орехов.

Что он сказал? Мы с ним женимся? Или это легенда для шейха? Может быть, так нужно?

– 17 -

Где твои крылья?

От неожиданности я подавилась фиником. Задыхаясь, потянулась за стаканом воды. Ко мне бросились несколько женщин, но Айболит опередил их и стукнул меня по спине. Шейх изменился в лице.

– Пожалуйста, не прикасайтесь к вашей женщине при шейхе, – попросил Амджад. – Это считается оскорблением.

– Извините ради бога, – Айболит встал, поклонился шейху и прижал руки к груди. – Я не знал. Правда. Просто она подавилась и…

– Для помощи женщинам есть другие женщины, – шейх, видя горячее раскаяние Айболита, сменил гнев на милость и улыбнулся.

– Понял, осознал, больше не повторится, – Айболит продолжал стоять перед шейхом.

– Садись, – кивнул шейх.

К столу потянулась целая вереница девушек с блюдами, наполненными едой. Хрустящие лепёшки упоительно пахли дымом. Большие миски с тушеной бараниной пузырились кипящим темным соусом. Салаты, хумус, политый оливковым маслом с разбросанными по нему кедровыми орешками, приправы в крошечных мисочках – всё это ставили перед нами и с улыбкой говорили:

– Минфадлак.

– Минфадлак – это по-арабски пожалуйста, – объяснил шейх. – А эти девушки – мои дочери.

– Все? – Айболит не донес кусок лепешки до рта.

– Нет, только часть, – пожал плечами шейх. – У меня их много. Двадцать три? – спросил он у Амджада.

– Двадцать шесть, – поправил тот отца. – Аааа… ну да, – согласился с ним шейх. – По пять от двух первых жен, восемь от третьей – неудачная она у меня, да сохрани ее Аллах, сыновей почти не дала, и восемь от четвертой – благослови ее Аллах, она мне шесть сыновей родила.

– Тяжело запомнить точное количество, когда так много детей, – улыбнулся Айболит.

– Нет, сыновей я помню всех. Дочек только путаю, – шейх отхлебнул кофе. – Правда, Фатьма? – обратился он к женщине лет пятидесяти в черном платке.

– Да, – кивнула она. – Но я напоминаю, если что. Так как я – старшая жена, то обязана помнить всех – сохрани их Аллах, – она села рядом со мной. – Ешь, дочка, а то худенькая ты очень.

Я хотела поблагодарить ее, но в этот момент на площадь въехал военный "джип". Из него выпрыгнули четверо мужчин в черных брюках военного покроя и черных футболках. Двое остались у машины, один за рулем. Один подбежал к шейху, поздоровался и быстро затараторил по-арабски.