Шрифт:
Жена сказала, видя это: «Страдаешь от упрямства ты,
Как прежде в непорочности ты тверд, имей сомненья,
Скажи хулу на Господа или страдай от этой коросты».
«Безумна ты, жена и глупость твой язык несет,
Неужто будем принимать от Бога лишь добро
И восхвалять его, когда нам хорошо и полон рот,
Куда же деть то зло, что в мыслях часто бродит?
Иль может быть не от него к нам тьма приходит?
Но только Бог способен знать, в чем наше благо
И принимать должны мы все, что от него исходит,
Ведь без него не сможем сделать правильного шага.
Услышали друзья Иова о несчастиях его и ранах
И вышел каждый из своих давно известных мест:
И первый, Елифаз был родом из страны Фемана*
Вторй, Вилдад был из Шуаха* и один, как перст.
И, третий, наконец, Софар из города Наама*.
Друзья пришли, чтоб сетовать и утешать Иова
Когда же не узнали друга, то случилась драма:
Рыдали все и рвали на себе одежду, и не слова
Никто не говорил ему семь дней и семь ночей.
Все видели страдания его, никто не смел сказать,
И лишь жена глядела из заплаканных очей
В надежде, что устанет он покорно принимать
III
Несчастья и болезни, что свалились разом
И с гневом выплеснет свою обиду небесам.
И, наконец, открыл Иов уста свои и сразу
Он проклял день, в который появился сам.
И ночь, в которую вообще зачат был человек:
«Пусть день рожденья станет вечной тьмою,
Коль все равно теперь мой день уже померк,
А ночь зачатия не канет с утренней звездою.
Зачем не умер я младенцем, выйдя из утробы,
Зачем кормился молоком грудным с сосцов,
На что страдальцу свет, коль тут стою у гроба
И смерти я ищу, как клад былых скупцов.
Ведь, если б умер я, родившись, был бы в мире
Со всеми мудрецами и царями, кто когда-то жил,
Что строили себе дворцы в песках и вечном пире
Жизнь проводили и серебром и золотом могил
Украсили свою кончину и обрели в ней свой покой,
Ведь смерть приносит облегченье даже заключенным.
В гробах не слышен стражников внезапный окрик злой
И от хозяина в могиле даже раб становится свободным.
На что мне свет, когда вся жизнь во мраке
И льются мои стоны, как вода в реке,
Покоя нет в душе, и тело некому оплакать
Все, что имел, я потерял и сам в тоске.
Чего боялся, то со мной случилось,
Постигло то, чего я сам страшился.
Сказать бы сердцу, чтоб остановилось,
Тогда бы точно страхов всех лишился.
IV
И Елифаз, дослушав все, сказал Иову:
«Не тяжело ли будет слышать нас тебе?
А впрочем, возбранить кто может слову!
Ведь сам для многих был опорою в беде.
Когда ж несчастия коснулись вдруг тебя
Ты изнемог и духом пал, но чистота
И праведность разве невинного сгубят?
И не оплотом будет правды простота?
Как знаю я бесчестные и сеявшие зло
Со временем свои поступки пожинают.
И разве скажет кто, что им не повезло –
От дуновенья божия и гнева погибают.
Как львы рычат и воют злые люди
И жертву ищут, чтобы пир начать.
Со временем Господь их пыл остудит,
Лишив зубов, заставит замолчать.
Они погибнут, а детей судьба потом развеет.
Мне тайно весть принесена, ушами слышал
Лишь только шепот, что был сном навеян,
Как будто бы ночной кошмар, насилу выжил.
Явилось приведенье мне, но рассмотреть не смог,
Глазам моим явился облик, голос странный рек:
«Не может человек быть больше прав, чем Бог,
Не может чище быть источника, с которого истек.
И даже ангелы не совершенны пред Его очами,