Андрей замолчал и вскинул голову, встречая торжественную процессию, возглавляемую императрицей. Покровительственно улыбаясь, ее величество направлялась к нам.

Процессия приближалась, и нам ничего не оставалось, кроме как опуститься в низких реверансах. Ну то есть Андрей, конечно, же поклонился, а мне пришлось в который раз за сегодняшний день сгибать колени и в мнимом почтении склонять голову.

— Мы счастливы приветствовать молодую семью, одаренную божественным благословением, — поравнявшись с нами, проговорила правительница, и группа поддержки у нее за спиной дружно закивала, старательно показывая, что они тоже безмерно рады и столько же счастливы. — Пусть будет прямым и длинным ваш жизненный путь, а свет божественной благодати над головами никогда не гаснет, но с годами становится только ярче. Поприветствуем же новобрачных!

Мгновение, и тронный зал буквально взорвался от аплодисментов. Придворные, гости продолжали смотреть только на нас, и от их пристальных, липких взглядов внутри меня как будто оголялись все нервные окончания. Я снова поймала взгляд цесаревича, с завидным упрямством нырявший в вырез моего платья. Мысленно чертыхнувшись, отвернулась, борясь с желанием оттопырить на левой руке средний палец.

Нельзя, Маша. Контролируй себя. Софья бы ничего такого ему не показала.

Хотя надо бы.

Налюбезничавшись с ее императорским величеством, через тронную залу мы прошествовали в смежную, где возле длинных, накрытых белоснежными скатертями столов суетилась прислуга. От обилия блюд у меня потекли слюнки и появилось непреодолимое желание заесть все стрессы и волнения калорийными вкусностями. Память Софьи подсказывала, что дворянке, особенно невесте, положено клевать с тарелки и жаловаться на отсутствие аппетита, но жаловаться я не привыкла, а клюва у меня отродясь не водилось.

Расположившись за центральным столом, образовывавшим с остальными двумя букву «п», стала терпеливо ждать, когда гости рассядутся и начнется пиршество, а с ним и моя стрессотерапия. Молочные поросята в яблоках так и манили, уже не говоря о перепелах и другой дичи, паштетах, икре и всем том, что я сегодня более чем заслужила.

Правители заняли места по правую руку от Воронцова, а по левую от меня расселось все их потомство. Наследник (чтоб он сегодня чем-нибудь отравился), семнадцатилетняя царевна Ирина, шестнадцатилетний Александр и еще две девочки, имен которых из воспоминаний Софьи я так и не сумела выудить.

За столом новобрачных место нашлось и для Вяземского, и для княгини Ольги с дочерями. Остальные гости расположились за другими столами.

Пир начался. Народ дружно пригубил вина за здоровье молодых и сосредоточился на еде.

Спасибо, хоть не кричали «горько» и не требовали от нас… от меня… невозможного.

Я вот тоже хотела сосредоточиться, на пиале, полной черной икры, находившейся от меня на расстоянии вытянутой руки, но тут слева раздался ехидный голос наследника:

— Я так и не дождался от вас слов благодарности, княгиня.

Правду говорят, первый блин комом. Вот это точно про цесаревича. Ком теста. Липкого, назойливого, заплесневелого.

— За что же? — ровно проговорила я.

Совсем на него не реагировать не могла, а Андрей был занят разговором с его величеством. Не дергать же мужа за рукав, чтобы отвадил от меня эту мр…

Мракобеса, в общем.

— За все это, — усмехнулся цесаревич.

— Из своего кармана за банкет платили?

Игорь недобро сощурился:

— А ты, смотрю, совсем дерзкой стала. Это замужество на тебя так повлияло? Заметь, без меня свадьбы не было бы. Так бы и сидела в своей деревне в девках.

Нашел, чем гордиться. Действительно считает, что должна сказать ему «спасибо»?

На этот раз я ничего не ответила, хоть на языке вертелись самые разные слова и более чем крепкие выражения. Проявляя чудеса выдержки, даже не заметила мимоходом, что без него и воздух в зале был бы чище, и икра вкуснее. Если не угомонится, я, как и положено благородной девице, начну жаловаться на отсутствие аппетита.

А заодно и на тошноту, и на рвотные позывы.

— Так что, моя дорогая Софушка, все, что ни делается, — к лучшему, — продолжало давить на психику венценосное чудовище. — Хотя кое о чем я все-таки жалею. — Он подался ко мне и шепнул на ухо, заставив посильнее сжать в руках столовые приборы и начать рассматривать их как потенциальное оружие. — Что твой муж тогда нас так не вовремя прервал. Но… думаю, нам еще представится возможность познакомиться поближе, княгиня, — заявил он с ухмылкой, порочной и ядовитой, и мой каблук как-то сам собой нашел его туфлю и с удовольствием с ней познакомился.

Тесно, близко. Как положено.

Цесаревич охнул, я улыбнулась и заметила вполголоса:

— Эти каблуки такие острые, а я порой бываю такой неосторожной. — И наступила еще раз, продолжая улыбаться и смотреть невинными глазами на его будущее императорское величество.

Игорь продолжал багроветь, и, кажется, нецензурные выражения уже посещали его светлую голову. Это я, если что, про цвет волос, а не про ее содержимое.

Боюсь, содержимого там как раз и не было, иначе бы не нарывался так явно и так откровенно нагло. Он, конечно, принц, но и я не служанка, над которой без последствий можно насмехаться. Как-никак у меня теперь в мужьях сильный колдун, и вряд ли Воронцов будет закрывать глаза на хамское поведение наследника по отношению к женщине, которая носит его имя. Сомневаюсь, что Андрей готов делиться своей супругой даже с самим императором, не то, что с его сынком. А впрочем, если и готов, то я не согласна и в случае чего могу чем потяжелее огреть!

— Все в порядке? — подавшись ко мне, шепнул Андрей и так зыркнул на цесаревича, что тот предпочел прикинуться шлангом, мол, я тут просто ел и ничегошеньки не делал, и присесть на уши своей сестре Ирине.

— Все будет в порядке, когда рядом со мной не будет твоего приятеля.

Воронцов мгновенно помрачнел:

— Он мне не приятель, Софья, и после всего случившегося уже никогда им не будет.

В его голосе я различила нотки досады и невольно ощутила неприятный укол в сердце. Продолжает расстраиваться из-за венчания с пустышкой? Еще бы! Я бы на его место тоже досадовала и злилась.