Поезда нет, а последняя электричка уходит в 15.40. На часах уже полдень, так что надо двигаться поскорее. Транспортные маршруты я изучил в прошлый приезд, и сейчас уверенно сажусь в троллейбус.

— Девушка, — говорю, — за проезд передайте, пожалуйста.

И пять копеек протягиваю. Выучил в прошлый раз, как это делается.

— Молодой человек, с дуба рухнули?! — отвечает "девушка" лет пятидесяти. — Талончики купите.

Как в нашей стране тяжело с обращениями к женскому полу. Вот во Франции назови любую "мадмуазель" и не ошибёшься. Разве что муж стоит рядом, и тогда даме с огорчением придётся признать, что она всё-таки "мадам". Но такие случаи происходят крайне редко.

У нас же от бесполого "товарищ" веет партсобранием, от "гражданочка" милицейским протоколом. "Сударыня" морально устарела и обратно так и не прижилась, а на "женщину" обижаются все, независимо от возраста. Вот и хотят все в "девушках" превращаясь потом сразу в "бабуль".

От слова "талоны" для меня веет тоскливыми девяностыми, когда по ним продавалось всё — от сахара до водки.

Оказывается, троллейбус оплачивается совсем не так, как автобус. Нужно сначала покупать талоны у водителя или в киосках "Союзпечати". Затем запихивать их в компостер и пробивать дырочки, которые подтверждают, что поездка оплачена. По какой-то причине я это начисто забыл.

Протягиваю суровой кондукторше рубль. Не хватало ещё спрашивать "сколько стоит проезд". Ещё в психушку загребут от такого вопроса.

Получаю семьдесят копеек сдачи и книжицу с зелёными билетиками, один из которых украшаю затейливым дырчатым узором.

Пока вожусь со всем этим, едва не пропускаю остановку. Мне везёт и знакомый "книголюб" оказывается на месте. Но сразу к нему не подхожу, залипаю возле музыкантов.

Возле бордюра все также расставлены грампластинки фирмы "Мелодия" с разной иностранщиной. Рядом на асфальте стоит полиэтиленовый пакет с изображением "ковбоя Мальборо", вещь невероятной по нем временам крутизны.

В нём хранятся остальные диски, которые не выставили напоказ. Рядом скромная матерчатая коричневая сумка. Из неё при мне достают компакт-кассеты.

Продавцов трое. Два парня в джинсах-клёш, причём в фирме. На одном Ли Купер, на втором Монтана. Волосы до плеч, усики. У одного на плече магнитофон "Романтик".

Прямо попой на бордюре сидит красивая девушка в круглых зеркальных очках как у Леннона, в джинсах и босиком. Хиппует клюшка.

"The lunatic is on the grass…" — мурлыкает из динамика Пинк Флойд.

Рисковые ребята. За эту группу можно из комсомола вылететь или даже с работы.

"Тех, кто слушает Пинк Флойд — гнать поганою метлой!".

Или я во времени путаюсь? Гонения на них начались после Афганистана. А сейчас, может, и нормально всё. Очередные певцы протестуют против империализма и милитаризма.

Дома у меня была неплохая фонотека. За потоком дел не думаю об этом, но сейчас испытываю настоящую ломку без хорошей музыки.

"Книголюб" глядит на мой рюкзак, словно он хороший мальчик, а я Дед Мороз. Мы идём в ту же рюмочную . Вижу, как за соседним столиком торгуются ещё два библиофила.

"Туманность Андромеды" оказывается не самым выгодным вложением.

— Недавно переиздавали, — говорит "книголюб", — много копий гуляет.

Но свои деньги я отбиваю с прибылью. Купил за полтора рубля, отдал за три.

Двухтомник Блока приводит Сергея в восторг. Он выкупает оба по двадцать рублей. Потратив чуть больше десятки, я зарабатываю полтинник. Неплохая норма прибыли.

Заодно прошу бывшего доцента помочь с приобретением алкоголя. Универсальной валюты и подарочного фонда, доступ к которому мне до восемнадцати лет закрыт. Идём до ближайшего гастронома. По пути он рассказывает:

— Серебряный век расхватывают как горячие пирожки. Слышал Вознесенского?

Попробуйте купить Ахматову.

Вам букинисты объяснят,

Что чёрный том её агатовый

Куда дороже, чем агат.

"Книголюб" читает с выражением. Себя он тоже чувствует причастным к великому делу. Несёт печатное слово страждущим.

Киваю с умным видом.

— А что ещё лучше всего берут?

— Детективы советские, Вайнеров, Юлиана Семёнова. Зарубежную фантастику, та вообще бриллиант!

Заходим в винный отдел. Среди рядов с коньяком и бальзамами вижу необычную бутылку с импортной надписью.

—А это что?!

— Это ром, — говорит бывший доцент самым обыденным голосом. — Кубинский. Брать не советую, от него потом на утро башка раскалывается.