Хотел бы я быть тем человеком, которому бросается звонить красивая девушка, даже не успев привести себя в порядок. Мокрые волосы слиплись висюльками, лицо еще не высохло… А все равно — хороша!

— Подождите, я сейчас… — говорит мне извиняющимся тоном Белобоков, направляясь в операторскую. В левой руке его — толстая пачка распечаток. Сделав вид, что не расслышал, я почти бесшумно иду вслед за ним.

Элли подсела к одной из «персоналок» и лихорадочно вводит в нее с клавиатуры то ли программу, то ли просто текст. Начальник смены раскладывает распечатки на столе в дальнем углу комнаты. Я, заложив руки за спину, задумчиво бреду, огибая стоящие на дороге стулья, в его сторону. Поравнявшись с Элли, медленно поворачиваюсь, невзначай задерживая взгляд на дисплее…

На нем длиннющая серия чисел: 42.83.17.61.21.84.60.11… Прочитать дальше я не успеваю, потому что цифры с дисплея вдруг исчезают. Я перевожу взгляд на трогательно-беззащитный затылок Элли, склонившейся над клавиатурой, и натыкаюсь на ее гневный взгляд, нацеленный, словно дуэльный пистолет, мне в переносицу.

— Простите, — помимо воли срывается с моих губ.

Но, собственно говоря, что я такого сделал? Ну прогулялся туда-сюда, ну машинально скользнул взглядом по дисплею… И за это — под дуло пистолета?!

— Не люблю, когда стоят за спиной, — рассеивает Элли мое недоумение, готовое перейти в обиду.

Фу-ты, ну-ты. А я-то уж думал…

Что-то неуловимо меняется вдруг в машинном зале. Его словно захлестывает гигантская невидимая волна. Мы все чувствуем это одновременно: и Элли, испуганной кошкой спрыгнувшая со стула, и Белобоков, втянувший голову в плечи, словно его вот-вот должны ударить, и два парня, суетившиеся — я хорошо вижу их сквозь стеклянную перегородку — возле мэйнфрейма.

Элли и Белобоков спешат в машзал. От быстрой ходьбы полы их белых халатов разлетаются — словно у врачей, спешащих к умирающему больному. Полюбовавшись — всего лишь пару мгновений — стройными ножками Элли, я, слегка согнув в локте левую руку, лихорадочно ввожу в память «петушка» числа: 42.83.17.61.21.84.60.11. На всякий случай. Так охотник, идущий на крупного зверя, запоминает все, что видит и слышит: и свежесломанную ветку, и необычный крик сойки…

Выбежав на площадку в центре зала, Элли и Белобоков останавливаются. Больной умер…

— Ну вот, опять! — недовольно говорит один из парней, отходя от стойки с ленточными накопителями и потягиваясь. — Шабаш, братцы! Эл, соорудила бы ты нам чайку, а? Все равно дела не будет.

По-прежнему шумят вентиляторы системы охлаждения, все так же светятся светодиоды на фасадах процессорного блока и накопителей. Ага, вот в чем дело. Стало намного тише. Перестал работать матричный принтер, застыл с красным фломастером в «руке» графопостроитель. И полыхают малиновым указатели перегрузки каналов связи.

Батюшки-светы! Это сколько же гигабитов надо по ним перекачивать, чтобы перегрузить? Или счет идет уже на терабиты?

— Ладно, мальчики, сейчас соорудим. А заварка у нас есть?

Не дождавшись ответа, Элли убегает в операторскую.

И это — вместо того, чтобы искать причину и устранять неполадки?! Вот уж воистину: каков поп, таков и приход. Директор-мямля, за полгода не добившийся ремонта линии связи, подчиненные, гоняющие чаи вместо того, чтобы авралить…

Ко мне вразвалочку подходит Белобоков.

— Ну, видите? И так будет часа два-три. Словно припадок какой-то.

Он тянет меня к ближайшему компьютеру. Его пальцы порхают над клавиатурой, словно стайка бабочек. У одной из них крылья с золотыми полосками: обручальное кольцо. Наконец, мизинец правой руки замирает на клавише «ввод». «Не могу установить соединение с сервером,» — тут же отшивает Белобокова система.

— И так — по всем терминалам, — разводит он руками.

— А если… Если какую-то из машин просто отключить от сети?

— Да пробовали уже! Весь прошлый квартал экспериментировали. Эффект отрицательный. Длительность приступов увеличивается — и вся любовь! А отключенная машина в автономном режиме работает нормально, без сбоев. Эти опыты нам уже в копеечку влетели: в прошлом квартале без премии из-за них остались. Потом плюнули на это дело. Через пару часов сеть образумится сама по себе. Элли долго с нею возилась… Она же первая и догадалась, что лучше «Эллипс» во время приступов не трогать: себе дороже получается. Причем, самое обидное, в буквальном смысле.

Кажется, между Белобоковым и Элли что-то было. Ему так приятно сообщить, что она «первая догадалась»… Да, собственно, между каждым нормальным мужиком этого ГИВЦа и Элли что-то должно быть. Или тайная неразделенная любовь, или явная, но тоже неразделенная, или разделенная, но потом отвергнутая. А ведь есть же где-то счастливчик… Или даже здесь…

— Толковая девушка, да? Замужем? — вскользь интересуюсь я.

— Да вроде нет пока, — нехотя отвечает начальник смены, нервно оглаживая усы.