– Почему не могу? Идея путешествий во времени столько муссировалась фантастами... Он, наверное, сказал, что машина времени противоречит принципу причинности и потому невозможна. И что тебе надо заняться темой - отчет на носу - а не тратить время на ерунду.

– Да нет же! Идею он понял сразу. Принцип каузальности нарушаться, конечно, не должен.

– То есть как это? Классика: путешественник во времени, попав в прошлое, нечаянно убивает ребенка, которым оказывается он сам, и тогда в будущем, то есть в настоящем...

– Ерунда. Следствие не может уничтожить породившую его причину. Все случайные возмущения мгновенно подавляются за счет глубоких отрицательных обратных связей, существенные изменения принципиально невозможны. Я не знаю пока механизма, которым это обеспечивается, но изменить прошлое так, чтобы изменилось настоящее, нельзя. Можно изменить только будущее относительно этого настоящего, понимаешь?

– Кажется, я об этом где-то читал.

– Ты же сам давал мне книженцию. Не помню только, как она называлась...

– Ты что, взял за основу идею фантастического рассказа?

– В общем-то, да. Вернее, я понял, что принцип каузальности можно обойти. Плюс неизданные работы Козырева.

– И ты в своей статье ссылаешься...

– Только на работы Козырева. Что я, псих, что ли, на белибердистику ссылаться?

– Но все-таки... Идея ведь не твоя.

– Ничего. Эти фантасты выдвигают их тысячами, по статистике одна-две могут оказаться верными. Ни один суд не уличит меня в плагиате!

– Суд? Разве ты сам не можешь разобраться, что такое хорошо и что...

Игорь швырнул паяльник на подставку так, что с нее посыпалась янтарная пахучая канифоль.

– Знаешь, почему я в свои двадцать пять уже кандидат и обязательно докторскую сделаю, а ты как был никто, так и останешься инженером? Потому что пока ты ищешь ответы на свои детские вопросы, я дело делаю. "Что такое хорошо, что такое плохо!" Пока ты об этом думал, я панель распаял. Ты Достоевского читаешь, а я статьи пишу.

– Без ссылок.

– Подумаешь, пару-другую ссылок в диссертации опустил.
– Забыл, понимаешь? Просто забыл! И вообще победителей не судят.
– Игорь сердито нахмурил брови и отвернулся.

– И все-таки... В настоящее время создание машины времени невозможно.

– Именно это голословное утверждений, принятое на веру большинством ученых, и стало для всех камнем преткновения. Только не для меня!

– Это не утверждение, а теорема.

– То есть?

– Теорема Вегуса. Доказывается от противного. Допустим, путешествия во времени возможны. Поскольку даже нечаянно раздавленная в прошлом бабочка может, как известно, привести к существенному изменению будущего, и учитывая, что перед воздействием на прошлое будущее совершенно беззащитно, следует ожидать: первое, что сделают наши могущественные потомки, в совершенстве изучив законы хронодинамики, - это введут мощные ограничительные механизмы, которые сделают опыты со временем в настоящем и близком будущем невозможными. Жирная точка.

– Не понял. Какая точка?

– В трактатах средневековых ученых жирная точка заменяла слова "Что и требовалось доказать".

– Ерунда. Если бы эта теорема была справедлива, Уэллс никогда не смог бы опубликовать свой роман! Значит, не появились бы сотни других рассказов, не задумывался бы о сущности времени и я, не было бы тогда и этой установки. Чем и опровергается твое доказательство.

– Отнюдь нет. Запрет не может быть полным, иначе путешествия станут невозможными и в далеком будущем тоже. Откуда им взяться, если в благодатную почву настоящего не будут брошены маленькие зерна мечты? Фантазировать не запрещается... С другой стороны, вряд ли наши потомки захотят ограничивать свою свободу хоть в чем-нибудь, а тем более во времени. Короче говоря, существование далекого будущего делает невозможным создание машины времени в будущем близком. И то, что она до сих пор не создана, весьма отрадно. Значит, у человечества есть далекое будущее!

Игорь загадочно улыбнулся. Но глаза его по-прежнему смотрели холодно.

– Ты знаешь, что это?
– Он снова хлопнул ладонью по массивной, вороненого железа, столешнице.

– Сам же сказал, макет гироскопа.

– Это я начальнику такую лапшу на уши навешал, - довольно хихикнул Игорь, - а тебе скажу правду. Знаю, не проболтаешься. Это...
– он все же сомневался, можно ли мне доверить тайну. Я молча ждал.
– Это машина времени!

– Ты в честь пресловутого ансамбля так свой макет назвал? Не смешно. Хочешь, дам адресок?

– Какой еще адресок?

– Клиники.

– Не веришь!

– Нет. Чтобы этот случайный набор приборов, во главе с разбитым вольтметром...

– Вольтметр работает, только стекло позавчера какой-то идиот разбил и юпитер сломал.

"Юпитером" в лаборатории называли установленную на Отдельном основании тяжелую штангу с одним или несколькими кронштейнами, каждый из которых, в свою очередь, имел три-четыре разнокалиберных зажима. На это полукустарное приспособление, изготовленное в макетной мастерской, можно было нацепить массу вспомогательного оборудования, начиная от вентилятора и кончая табличкой "Не лапать! Настроено!" Чаще всего оно использовалось для устройства местного освещения. Один такой юпитер с вывихнутым плечом кронштейна валялся на полу рядом со столом.