Ириссэ, напротив, выглядела скромно и явно чувствовала себя некомфортно в пышном платье со шлейфом, похожем на мамино.

— Я совершенно не представляю, о чём ты хочешь беседовать, — хитро подмигнула Нерданель, прекрасно зная, как третий сын в последнее время стремился на охоту.

Разумеется, Тьелкормо всегда любил подолгу находиться в лесах с Вала Оромэ, его Майар, Валиэ Ваной, братом Атаринкэ и другими эльфами, любившими ощущать себя хищниками, но недавно кое-что изменилось.

— Да, — Ириссэ заулыбалась уже практически без смущения. — Но с мамой я не могу об этом говорить.

— Слушаю.

Бокалы мелодично звякнули, озарённое золотом и серебром вино поцеловало губы.

— Как привлечь мужчину?

Этот вопрос дался юной эльфийке сложнее, чем любой другой в её жизни, однако сейчас он казался наиважнейшим из возможных.

— Лучше всего попробовать для начала соблазнить одну из служанок, — тихо проговорила Нерданель, — тренироваться на мужчине, которому хочешь нравиться — плохая идея.

— То есть… — Ириссэ округлила серо-голубые глаза, в которых отражалось сияющее чистое небо. — Ты не против, чтобы я… чтобы Тьелко… Туркафинвэ меня любил? Но принц Феанаро…

— Послушай, — леди отхлебнула вино, — ни один родитель не желает детям зла. И что бы ни говорил мой супруг о твоём отце, ради счастья детей он на многое готов закрыть глаза. А если не готов, я помогу принять верное решение.

Юная дочь принца Нолофинвэ с сомнением сдвинула идеально изогнутые чёрные брови.

— А каким способом подтолкнуть мужчину в правильном направлении, — Нерданель, опустив ресницы и подняв голову, осмотрелась, — могу намекнуть, только пойдём подальше от тех, кому знать такое не положено. Учти, леди, я рассказываю это лишь для того, чтобы мой сын был с тобой счастлив. Посмеешь применить моё искусство к кому-то другому — моя ненависть найдёт тебя в любом, самом потаённом уголке Арды. Запомни — никто не мстит страшнее матери, детей которой обидели.

Ириссэ приложила ладонь к сердцу и поклонилась.

***

Словно чёрный провал среди блистающей толпы, Карнистир, медленно ходивший туда-сюда, не знал, чем себя занять. Отец, взяв любимых сыновей, присоединился к королевской чете, близнецы куда-то убежали, остальных гостей замкнутый Феаноринг не знал и знать не хотел, но тут рядом возник Туркафинвэ под руку с Финдарато.

— Тебе ещё не показали будущую невесту, Морьо? — спросил Тьелкормо, отбрасывая со лба белые кудри.

Морифинвэ молча сощурился.

— Вот же она! — воскликнул Туркафинвэ, и толкнул Финдарато вперёд с такой силой, что он повалил Карнистира на пол.

Пока обе жертвы розыгрыша вставали, виновника уже след простыл. Морифинвэ побагровел, заревел зверем, бросился искать брата, расталкивая попадавшихся на пути эльфов, Майтимо быстро переглянулся с отцом и поспешил утихомирить взбесившегося родича. Увидев старшего брата, направляющегося к нему, Карнистир вылетел в сад. Нельяфинвэ проводил его взглядом, осмотрел зал, понял, что виновника всё равно здесь нет, и, снова нацепив маску надменности, вернулся к отцу.

И в этот момент в центр зала вышел Макалаурэ.

Менестрель, второй сын Феанаро, одетый в бордово-красное, со звездой-брошью на груди поправил чёрные ниспадающие на плечи волосы, и лишь на одно мгновение встретился взглядом с отцом. Майтимо заметил это и побледнел: если его провокатор-брат о чём-то сговорился с Феанаро, да ещё и в такой день — быть беде.

— Отец, — делая вид, что ему всё равно, понизил голос старший Феаноринг, — я надеюсь на благоразумие брата. Он ведь не станет портить праздник своими… Неуместными балладами.

— О, нет, — зло улыбнулся Феанаро, и его глаза полыхнули огнём, — песня более чем уместна.

— Мой король, — поклонился Макалаурэ, — дорогие гости! Я посвящаю оду моей единственной королеве, перед которой я вечно на коленях и счастлив не вставать с них, словно самый покорный из слуг!

Музыка, сначала едва слышимая, полилась со всех сторон, заиграли многие инструменты, управляемые магией менестреля, звуки постепенно наполняли зал и сердца. Мелодия была печальная, ноты скорби рыдали в ней всё заметнее.

Майтимо нахмурился, сразу почувствовав чары брата. Магия, управляющая музыкой, ощущалась кожей, неприятно натягивала струны души, требуя участия, понимания и… подчинения. Звучавшая трагичная мелодия была настолько неуместна на празднике в честь Индис, что, к своему ужасу, Третий Финвэ начал понимать, о какой королеве говорил его брат.

— Проклятье, — прошептал он.

Все звуки в зале замерли, осталась только музыка, воспевающая единственную королеву для Макалаурэ…

Руки Териндэ как забытая песня под упорной иглой,