«Он так легко говорит о смерти?» — ужаснулась дева, понимая однако, что сейчас ей и самой абсолютно наплевать на своих верных и их судьбу. Главное, чтобы любимый был жив и не ранен!

***

Дым и молчание встретили всадников с побережья, когда те достигли крайних укреплений. Запах гари был необычным, не похожим ни на один ощущавшийся ранее, клубящийся едкий смог слепил глаза.

— Рассредоточиться! — приказал командир.

Синдар рассеялись во тьме, пытаясь найти врага, но единственное, что удавалось рассмотреть среди дыма — валяющиеся между горящими оплавленными руинами стен обугленные останки, больше напоминавшие головешки, чем эльфов или наугрим.

Шквальный ветер взвыл в остове укрепления, дым на миг рассеялся, с тлеющей стены прямо на всадника упала половина туловища, прилипнув ошметками плоти к доспехам, почерневшая голова отвалилась под ноги лошади, всё остальное, колыхаясь в порывах ветра, повисло на зубцах. Создавалось ощущение, что мужчину пожевали огромные челюсти, а затем выплюнули в огонь.

Вскрикнув от омерзения, всадник напугал своего скакуна, и конь понёсся прочь от дыма, пламени и вони.

С трудом успокаивая своих лошадей, находившиеся поблизости Синдар присматривались и прислушивались, но тишину нарушал лишь вой ветра и душераздирающий треск ломающегося от жара камня.

— Обойдём стену, — махнул рукой командир.

Помнивший отгремевшие много лет назад сражения эльф послал коня вперёд, но тот вдруг заупрямился, замотал головой, начал пятиться. Заметив это, Синдар, не сговариваясь, спешились и осторожно, держа наготове оружие, пошли сквозь дым и ветер. Новый шквал рассеял странно пахнущую пелену, мрак, задрожав, расступился, рассыпавшись искрами и пеплом, и на эльфов посмотрели внимательные глаза — страшные, прекрасные, проницательные. Потеряв способность двигаться, стоявший ближе всех к дракону воин увидел очень медленно летящий в его сторону хвост, а, оказавшись над землёй, почему-то теряя способность сделать вдох, — струю пламени, в которой исчезли собратья. Полёт был плавным, неспешным и бесконечно долгим, лишь рвущая боль в груди мешала ощущать эйфорию неожиданной свободы и невесомости. Если бы ничто не мешало дышать, жизнь была бы поистине прекрасной, даже несмотря на слишком быстро меркнущее небо.

Падение на камни разрушенной стены эльф уже не почувствовал.

***

Конь нёсся, словно безумный, опалённый хвост, бабки и задние ноги выглядели чудовищно, однако животное, похоже, не чувствовало боли. Ещё один скакун с отчаянным ржанием пытался спастись от огня, рьяно перебирая копытами, волоча по земле дымящееся тело.

Алмарил совершенно не понимал, что происходит: по рассказам старших у юного Нолдо создалось впечатление, будто армия дяди — это вечно бдящее огромное сияющее войско, которое стеной встаёт перед врагами и, продвигаясь вперёд, сметает их, рубя на куски и втаптывая в грязь. Однако сейчас таргелионский принц наблюдал совершенно иную картину: войско, весьма немногочисленное, разделилось на группы и чего-то ждало, пока на севере разгорался пожар и гибли защитники Белерианда.

Где-то в глубине души юный принц порадовался, что его обидчики получили своё, однако всё перекрывало понимание — они такого не заслужили. Любые обвинения в адрес воинов осадного лагеря теперь казались полнейшей глупостью, а собственные поступки — мерзостью. Стало невыносимо стыдно. Особенно за отца.

— Да что вы стоите?! — закричал ближайшему расположению сын таргелионского нолдорана. — Ваших братьев убивают?

— Приказ, — пояснил старший из охраны своему принцу. — Так надо.

— Тогда вперёд, мои воины! — ещё громче провозгласил верным Алмарил. — Там всего один червяк! Один! Мы что, его победить не сможем?

В глазах своих охранников таргелионский принц видел сомнение: лорд Маэдрос не отдавал приказа наступать, и не все поняли это правильно — некоторых напугала неизвестность.

— Вами командую я! — заявил Алмарил. — И мы проведём разведку боем! Тому, кто уничтожит морготову тварь, замок построю!

Мимо снова пронёсся обезумевший конь, и, прогоняя страх злобой, эльфы ринулись в сторону клубящегося дыма.

***

Перепончатые крылья захлопали совсем близко, мохнатое пятнистое существо присмотрелось, выбрало самый целый и не горячий кусок стены и село рядом с доедающим обугленную лошадь драконом.

— Хозяин тобой недоволен, золотой приятель, — хмыкнула летучая мышь, осматриваясь.

Присмотрев среди углей и праха более-менее целый массивный гномий шлем, вампирша подняла его и поставила на плоскую голову ящера.

— Тебе идёт, — рассмеялась мышь.

— И чем же недоволен хозяин? — с сомнением поинтересовался дракон.

— Ты показал себя раньше времени, папкин бунтарь! — подбоченилась крыльями монстрица. — Ты — секретное оружие Чёрной страны! Секретное! Было. До этого момента. Думаешь, тебя просто так не выпускали в Белерианд на прогулку?

— Я хочу сам решать, когда выходить, а когда нет.

— Не поверишь, дорогой малыш, — наставительно пропищала монстрица, — мы все этого хотим. И чтобы такое стало возможным, нам надо убрать с дороги врагов, засевших в своих крепостях на юге.

Отогнав крылом дым, мышь хмыкнула:

— Непривычно слышать здесь тишину, а не: «Вра-аг! Трепещи! Подними свой меч и щит!» Или: «Власть Валар — лживых королей!» А, или совсем забавное: «Меченый злом! Слышишь меня? Я иду за тобой!» Кажется, будто без этих глупых песенок происходит что-то неправильное. Эх, привычка-привычка!