— Я вернусь, когда захочу! — заявил дракон, принюхиваясь. — Мне здесь нравится! Можно есть, кого угодно!

— В этом ты абсолютно прав, малыш, — отмахнулась монстрица, взлетая. — Не подведи хозяина, дорогуша!

Дракон уже не следил за ненужной собеседницей — кто-то приближался, и удовлетворить любопытство требовалось немедленно.

***

Ещё не успев собрать воинов для атаки, однако уже примерно представляя, как необходимо действовать, Финдекано начал получать одно донесение за другим. Известия необходимо было как-то систематизировать, понять, какие из них важны и вносят корректировки в план атаки, а какие можно забыть, едва услышав или прочитав.

Например, Синда из войска Корабела, выглядевший безумным от увиденного, говорил, будто от пламени ящера горит сама земля и камни, но можно ли ему верить? Тэлери ведь тр'yсы, в своё оправдание придумают, что угодно.

Однако, выжившие наугрим и Нолдор говорили о том же самом, поэтому пришлось признать — лорд Кирдан прислал достойных эльфов. По крайней мере, некоторых.

— Что же получается? — озвучил размышления Астальдо. — Глаурунг использует наши укрепления против нас самих? Он поджёг каменные стены, ему нипочём рвы, он может увернуться от стрел и катапульт, и теперь сидит среди горящих руин, бросаясь на тех, кто пытается его убить?

Подлетевший стрелой всадник вручил письмо.

— Мы должны спровоцировать червя уничтожить остальные стены? — задумчиво спросил бумагу Финдекано.

— Да, — ответил подъехавший эльф, спешиваясь, и только сейчас сын верховного нолдорана понял, кто перед ним. — И мы поможем.

Финдекано взглянул в серые глаза племянника: так ли смотрели Нолдор Второго Дома на вспыхнувшее в Альквалондэ сражение? Так ли наблюдали за орками, захватившими мирные поселения?

Нет, не так. Карнифинвэ не понимал, что на самом деле происходит, не чувствовал ни своей ответственности, ни тяжести последствий в случае поражения. Здесь, на поле боя, не было никого, кто был бы ему по-настоящему дорог, кем бы он восхищался, но и ненавистного врага юный Нолдо пока не принял в своё сердце. Сын одного из Амбаруссар пришёл, потому что так надо, и уйдёт, если отпустить. Карнифинвэ просто знает цену своим способностям наездника и готов их применить. Хорошо это или плохо, Астальдо оценить не мог, да и времени на раздумья не было.

— Начнём атаку на рассвете, — мрачно сказал Финдекано, бросив взгляд на темнеющее небо. — Мы не знаем, насколько хорошо эта тварь видит в темноте, а для нас задымлённая ночь — плохой союзник. Выставить двойной караул!

Карнифинвэ поклонился. Смотря на невысокого и не слишком широкоплечего по меркам валинорских Нолдор командира, немного флегматичного и задумчивого, волосы которого на висках были собраны в косы с золотыми лентами, юный принц не мог до конца поверить, что перед ним ТОТ САМЫЙ Астальдо, бесстрашный герой, о котором поют песни. Да здесь половина воинов выглядят внушительнее!

Поражаясь неуместным размышлениям, сын Питьяфинвэ всмотрелся во тьму. Нолдо видел, как многочисленный отряд уходил на восток, как знахари поставили шатёр в опасной близости от предполагаемого поля боя, стали помогать тем, кому это требовалось, и вдруг в сгущающейся тьме на север проскакал конный отряд с узнаваемыми знаками отличия.

— Приказа нападать не было! — изумился Карнифинвэ. — Или мы просто не знаем?

— Здесь командует Астальдо, — мрачно произнёс ближайший верный принца, — но, кажется, не все об этом слышали.

***

Вечерние сумерки смешались со смрадной мглой, шквальный ветер ударил в лицо, заставив закашляться.

Подъехав вплотную к горящим стенам, Алмарил вдруг понял, что не знает, как быть дальше. Отступать? Возможно, это некрасиво, зато разумно. Или действовать по обстоятельствам?

Лошадь заупрямилась, не желая идти в дым, и юный эльф спешился. Потрепав, словно на прощание, скакуна по шее, принц отпустил поводья и дал знак верным рассредоточиться. Изначальный план окружить червя и расстрелять из луков оставался в силе, однако дым слепил, темнота становилась непроглядной.

Прислушиваясь к каждому шороху, внутренне содрогаясь от треска горящего камня, Алмарил подумал, каким был дураком, воюя ради наживы против своих же собратьев, впустую тратя силы и время, когда здесь, на севере творится такой кошмар. Стараясь не отвлекаться на самобичевание, таргелионский принц сделал шаг против ветра, и вдруг стена, вдоль которой он продвигался, с оглушительным скрежетом рухнула, раскалённые камни полетели во все стороны, и, с трудом отбежав в сторону, чтобы не пострадать, Алмарил увидел огромную золотую плоскую голову, отдалённо напоминающую змеиную, на которой красовался обугленный гномий шлем, выглядевший напёрстком, водружённым на сжатый кулак. Почему-то забыв, что вооружён, и обязан подать сигнал тревоги, таргелионский принц, словно в вязкий омут, медленно провалился во внимательный взгляд прекрасных глаз цвета лавы.

Бой с Глаурунгом. Планы меняются

— Дай мне тот отвар! — неожиданно выкрикнула знахарка, и Ривиан, оставшаяся в лагере помогать лекарям, вздрогнула. Какой из них? Правый, левый, горячий, по центру? — Да тот! Тот!

Понимая, что травница не в себе от вида еле живого эльфа, которого чудом спасли из огня, дева подала сразу все настои.

На светловолосом воине почти полностью сгорела ткань одежды, а металл доспехов припёкся к коже. Эльф был в сознании и, похоже, всё чувствовал. От понимания этого у Ривиан дрожали руки, а на глаза наворачивались слёзы. Лекари втроём держали несчастного, пока знахарка пыталась напоить его усыпляющим снадобьем, но воин не мог сделать глоток, задыхаясь от боли и сотрясаясь всем телом.