Обшариваю карманы и забираю ключи и телефон.

Бегу к Катьке и сажусь с ней рядом, трясущимися пальцами снимая блокировку с экрана. Набираю 112 и слушаю гудки. Когда мне отвечают, прошу вызвать скорую, мчс, пожарную, плевать кого, только бы поскорей забрали нас отсюда. Меня просят не отключать звонок, чтоб отследить наше местоположение. Я тихо всхлипываю, гладя подругу по голове.

– Машина отправлена. Ожидайте – слышу равнодушный голос.

– Кать, мы выберемся – шепчу, склонившись над ней. Она больше не стонет. Замерла, закрыв глаза. Я судорожно пытаюсь нащупать пульс, но, кажется, будто он пропал.

Реву, крича ее имя и прикладываю голову к груди. Давай же, черт возьми, бейся сердце!

Я не уверена, но вроде, есть слабый стук. Или это у меня в ушах стучит?

Тормошу ее, умоляя открыть глаза.

– Пожалуйста, очнись. Помощь уже скоро будет. Мы выберемся отсюда. И эта сволочь будет гнить в тюрьме. Только не умирай – слова перемежаются со всхлипами.

Я прикрываю ее тело одеждой. Она холодная. Где, черт возьми, скорая?!

Наконец слышу звуки сирен и вскакиваю на ноги, теряясь. Где выход? Куда бежать?

Но вопрос снимается, как только раздается громкий треск. Кажется, ломают дверь где-то внизу.

– Мы здесь! – кричу отчаянно, и бегу на звук.

***

– Софья, ты меня слышишь? – раздраженный голос Михаила раздается над ухом. Я так сильно вздрагиваю, что мужчина чертыхается – Да что с тобой происходит? – рявкает он. Я моргаю, поднимая на него взгляд.

Неделя выдалась суматошной: маме вдруг внезапно стало хуже и ее увезли в больницу. А еще мне позвонила Катька. Сказала, что ей прислали пакет с фотографиями того дома. У подруги была истерика, она рыдала. Мне пришлось сказать, что я видела Руслана. После этого ее тетя сказала, что они пойдут писать заявление о преследовании, и отнесут присланные фото в участок. Посоветовала мне так же сходить в местное полицейское отделение. И теперь, я решала, как быть. С одной стороны, он мне ничего не сделал, лишь появился один раз в поле зрения. А с другой…

– Извините – обратилась к Михаилу – Мне нужно срочно отъехать ненадолго. Я скоро вернусь – вскочила с места и побежала в свою комнату, чтоб взять документы. Пусть у меня даже не примут заявление, но оставлять все так нельзя.

Глава 11

Как я и думала, никакое заявление у меня не приняли. Сказали лишь приходить тогда, когда он что-то предпримет в мою сторону. А простой взгляд и пара сказанных им слов мой адрес, основанием для заявления не считаются. Но пометку у себя все же сделали.

Ладно, пусть хоть так. Это всё же лучше, чем ничего. А вообще, полиция у нас отменно работает: приедет лишь тогда, когда убивать начнут.

Хмыкнула невесело. Очень сильно надеюсь, что до этого не дойдет.

Все же, они рассмотрят мой приход в отделение и наверняка поднимут дело. Я ведь рассказала за что его посадили. Хотела узнать, почему Руслан освободился досрочно, но мне ничего не сказали, так как это не в их компетенции. Предложили обратиться к следователю, что вел то дело.

Наверное, все же стоит попытаться. Но уже не сегодня.

Перед тем, как ехать в к Михаилу, решила купить продуктов для пирога. Нужно хоть немного отвлечься. А выпечка прекрасно с этим поможет.

Мужчина встретил меня возле входной двери. Молча отобрал пакеты и отнес в кухню. Я пошла за ним следом.

– Мне не нравится, что ты просто срываешься с места и исчезаешь в неизвестном направлении – грубо рявкнул он, почти кидая продукты на стол – Что происходит? Имей ввиду: либо ты рассказываешь мне правду, либо я увольняю тебя к чертовой матери прямо сейчас.

Я глубоко вздохнула бросив на него колючий взгляд. Рассказывать совершенно не хотелось, но он не оставлял мне выбора: мне нужны деньги.

– Хорошо, расскажу. Только сначала переоденусь.

Михаил кивнул и жестом махнул: мол, иди, только не задерживайся. А я была рада даже этой короткой передышке. У меня есть немного времени, чтоб прийти в себя и решиться.

Вернувшись на кухню, застала его сидящим за столом. Начала рассказ, попутно замешивая тесто. Михаил даже соизволил мне помочь: он чистил и нарезал яблоки.

Мужчина слушал внимательно и задавал очень много вопросов. К концу нашей беседы успел испечься пирог и выдохлась я. Он почти силой усадил меня на стул, сам разрезал пирог и разложил по тарелкам. Чай пили в полной тишине. Каждый был погружен в собственные мысли. И лишь только когда поднесла кусочек пирога ко рту, вспомнила, что яблочный пирог был тоже из списка запрещенных.

Испуганно охнув, положила вилку назад и даже немного отодвинула от себя тарелку. Встревоженно посмотрела на мужчину: он сидел, прикрыв глаза. Челюсти сжаты так крепко, что, кажется, сейчас затрещат зубы.