Тут не только Генри офигел и ахнул, даже Сигнусу пришлось приложить немало усилий, дабы не уронить свою челюсть от услышанного. Подумать только, оказывается у него в доме в качестве приданного за его жену лежит труд самого основателя!!! А он даже не знает об этом, чего уж говорить о столь ценнейшем ингредиенте в виде сердца давным давно истреблённого на Земле магического представителя кошачьих. Незнание же его о собственных богатствах было обусловлено тем, что на Друэлле лично он женился по большой любви, которую естественно пытался всячески скрыть, ведь сама невеста к нему на момент свадьбы никаких великих чувств не испытывала и покорилась только спустя годы, благодаря его собственным стараниям и отношению к своей избраннице, а также после рождения Беллатрикс. Друэлла полюбила такого чуткого в отношении неё и надёжного мага, что души не чаял в ней и её доченьке. Оттого он и не вдавался в подробности, что ему досталось в качестве приданного за суженную. Он уже был счастлив только потому, что женился на любимой, остальное для него было уже не столь важно.

— Эххх… Это всё, конечно, прекрасно, во только все мои знакомые, что приходят на ум и имеют степень мастера в магии, даже за такую плату не согласятся становиться личным врагом Вальбурги. А ты что скажешь, Сигнус? — произнёс Генри после того, как отошёл от известия о предлагаемой плате за ученичество Беллатрикс.

— И у меня нет ни одной подходящей кандидатуры, — раздосадованно ответил пригорюнившийся папашка Беллы.

Пять минут в малой гостиной стояла тишина, и если дамы успокаивали свои нервы вином, то мужчины предпочли виски, но тут вдруг встрепенулась Розалия.

— У меня есть мысль, и пусть она может показаться на первый взгляд дикой и даже глупой, но присутствует во мне твердая уверенность, что вот оно решение возникшей перед нами дилеммы! — на одном дыхании молвила Роза и триумфально обвела всех взглядом.

— Ну же, не томи, говори уже о своей идее! — не выдержало материнское сердце, поторапливая свою сестрёнку с ответом на мучивший её вопрос.

— Ормарру Дрейк!

И после того, как прозвучали имя и фамилия нового профессора Хогвартса, о котором так восторженно отзывались дочери, находящиеся сейчас в гостиной разумные все разом погрузились в обдумывание поданной Розалией идеи по поводу предложенной ею кандидатуры на пост будущего учителя и защитника их девочки от посягательств чокнутой Вал.

— Соглашайтесь на любые его условия, и вы не пожалеете о своем выборе. Только запомните накрепко! Ни в коем случае ничего не требуйте от него, тем более никаких клятв, достаточно будет его слова!

Все четверо находящихся в комнате разумных сейчас в удивлении взирали на живой портрет, принадлежащий Тристану Гринграссу, бывшему несколько веков назад (пусть и непродолжительный период) директором Хогвартса, вот только сейчас его не было на собственном портрете, а был там Найджелус Блэк. И для всех оказалось большим удивлением понять, что директора Хогвартса оказываются могут перемещаться не только по живым картинам, принадлежащих их собственному роду, но и посещать любые портреты своих коллег по Хогвартсу.

— Прадедушка?! — в очередной раз за сегодняшний вечер был ошарашен Сигнус Блэк. А удивляться и вправду было чему. Ведь своего прадеда последние два поколения Блэков могли видеть лишь на гобелене с семейным древом и в Истории Хогвартса, где имелся портрет их знаменитого предка. Он уже давно не объявлялся ни на своём портрете на Гриммо, ни тем более на портретах своих кровных родственников, проводя всё своё время в Хогвартсе. Прославился он как очень одиозная личность. Всё же побыть пусть и недолгое время главой Хогвартса и остаться в памяти поколений, как самый непопулярный директор за всю историю школы, это нужно суметь постараться. Виной же такой памяти о нём стало его стремление вновь привести школу к тем высотам, которые задали основатели! Но увы, он слишком резко взялся за исправления намеренного саботажа предшественников, а в некоторых случаях их глупости, из-за которой нынешнее образование скатилось в бездну, отчего заимел множество недоброжелателей, которые смогли убрать его с этой почётной должности.

Пока Сигнус собирался с мыслями и пытался унять своё волнение, в разговор тут же включился Генри Гринграсс.

— Моё почтение, Лорд Блэк, — и подобное обращение пусть и к уже почившему Блэку, но при жизни бывшему Лордом, было допустимым, — Генри Гринграсс, Глава рода. Если исходить из Вашего настоятельного совета, как нам себя вести в отношении Ормарра Дрейка, Вам известна информация об этом человеке и согласно ей он является очень опасным разумным, с которым даже не стоит думать быть несерьезным и относиться к нему предвзято и свысока?

— Клятва.

Одним словом Найджелус лишил всякой надежды получить от него ещё какие-нибудь сведенья, хотя уже только этим своим ответом он дал немало информации к размышлению.

— Значит Вы были знакомы с ним по жизни, — задумчиво пробормотал свою мысль вслух Генри и это была не оплошность, он находился в кругу людей, которым доверял, и потому не считал должным фильтровать каждое сказанное слово. Тем более им тоже полезно подумать над открывшейся им информацией о интересующем их профессоре.

— Его настоящая личность хотя бы оставила за собой какой-нибудь след в истории и известна в миру? — попыталась получить хоть какие-нибудь наводящую на истинное имя профессора Дрейка информацию Друэлла, вот только после лукавой улыбки Найджелуса на картине клятва, когда-то им данная Святозару, посчитала что он в шаге от её нарушения и сделала тому ласковое предупреждение. Выглядело же это для сторонних наблюдателей так, словно бывшего директора Хогвартса сейчас пытают при помощи Круцио. Бедолага сейчас валялся на ковре нарисованной картины и в конвульсивном припадке бился скрюченный всем телом об пол и головой о ножку стола.