Джейми, босоногий, с полуобнаженным торсом, переводил взгляд с меня на принца, тоже, очевидно, не в силах подобрать нужные слова.

– Э-э… – начала я, желая нарушить неловкое молчание, – вы, должно быть, попали в неприятную историю, ваше высочество? – и кивком указала на обмотанный вокруг его руки окровавленный платок, словно впервые увидев его.

– Да, – ответил он. – Гм… то есть нет. Я хочу сказать, это сущие пустяки, миледи.

Он еще больше покраснел, глядя на свою руку. Держался он как-то странно, в его поведении угадывались растерянность и гнев. Я видела, как расползается по ткани красное пятно, и, спустив ноги с постели, потянулась за халатом.

– Позвольте мне взглянуть, что там такое, – сказала я.

Рана, которую принц продемонстрировал мне весьма неохотно, оказалась несерьезной, но выглядела как-то странно.

– Похоже на укус какого-то животного, – с удивлением заметила я, вглядываясь в полукруг мелких красных ранок между большим и указательным пальцами.

Принц Карл поморщился, стоило мне надавить на мякоть. Надо бы прочистить рану, вызвав дополнительное кровотечение.

– Да, – ответил он. – Укус обезьяны. Мерзкая блохастая тварь! – вдруг взорвался он. – Сколько раз я говорил, что от нее надо избавиться! К тому же животное наверняка заразное.

Я нашла аптечку и смазала рану тонким слоем мази из горечавки.

– Не думаю, что есть повод к беспокойству, – заметила я, целиком сосредоточившись на своем занятии. – В том случае, разумеется, если она не бешеная.

– Бешеная? – Принц побледнел. – Так вы считаете, это возможно?

По всей очевидности, он не имел ни малейшего понятия о том, что такое бешенство, однако не на шутку разволновался.

– Все возможно, – весело заметила я.

Удивленная столь неожиданным появлением его высочества, я только теперь вдруг поняла, что быстрая и внезапная его смерть могла бы избавить многих людей от больших неприятностей. И все же мне страшно не хотелось, чтобы у него развилась гангрена или, не дай бог, проявились симптомы бешенства, а потому я аккуратно перевязала руку льняным бинтом.

Он улыбнулся, снова поклонился и очень цветисто и пространно начал выражать мне свою благодарность на смеси французского с итальянским. Несколько раз извинившись за свой неожиданный визит, он позволил Джейми увести себя вниз, в гостиную, выпить.

Чувствуя, как холодный воздух пробирается под халат, я заползла обратно в постель и натянула одеяло до самого подбородка. Так вот он каков, этот принц Карл! С виду вполне хорошенький и совсем молодой, гораздо моложе Джейми, хотя я знала, что на самом деле Джейми всего на год или два старше. И манеры у его высочества отменные, и держался он с таким достоинством, несмотря на беспорядок в платье. Но достаточно ли всего этого, чтобы отправиться в Шотландию и стать во главе армии, призванной сменить власть в стране? Размышления об этом навели на другую мысль: интересно, с какой это целью шастал наследник шотландского престола среди ночи по крышам парижских домов с рукой, укушенной обезьяной?..

Вопрос этот продолжал мучить меня, когда чуть позже Джейми вернулся, влез в постель и вывел меня из дремотного состояния, прижав оледеневшие ступни к моим теплым коленям.

– Ну что ты так раскричалась? – спросил он. – Слуг разбудишь.

– А чем это занимался принц Карл, бегая среди ночи по крышам вместе с обезьянами? – парировала я. – Немедленно отодвинь эти ледышки от моих ног!

– Он навещал свою любовницу, – лаконично ответил Джейми. – Ну ладно, будет тебе, перестань лягаться.

Он убрал ноги и обнял меня, стараясь согреться.

– Так у него любовница? Кто она?

Я окончательно проснулась.

– Луиза де ла Тур, – нехотя выдавил Джейми в ответ на мои настойчивые расспросы.

Нос казался длиннее и заостреннее обычного, густые брови сошлись у переносицы. С точки зрения истового шотландского католика, иметь любовницу – грех, с другой стороны, должны же быть у членов королевского дома свои привилегии. Однако принцесса Луиза де ла Тур – замужняя женщина, а уж брать в любовницы замужнюю даму не к лицу даже королям.

– Ха! – с удовлетворением воскликнула я. – Так я и знала!

– Он уверяет, что любит ее, – добавил Джейми, поплотнее укутываясь в одеяла. – И она его тоже любит, так он, во всяком случае, утверждает. Говорит, что последние три года она ему верна. Тьфу!

– Да, случается на белом свете и такое, – философски заметила я. – Так он был у нее? Но как же он попал на крышу? Он тебе рассказал?

– Да, рассказал.

Карл, подкрепившись несколькими стаканчиками лучшего и выдержанного портвейна Джареда, окончательно разоткровенничался. По его словам, глубокое и искреннее чувство подверглось нешуточному испытанию, связанному с привязанностью его дамы сердца к своей любимице, весьма капризной и взбалмошной обезьяне, которая отвечала его высочеству полной взаимностью по части неприязни и использовала куда более конкретные и изощренные средства для демонстрации своего отношения, нежели возлюбленный ее хозяйки. Решив пошутить с животным, его высочество щелкнул пальцами у самого носа обезьяны, за что и был укушен, а затем на него обрушились словесные упреки любовницы. Ссора получилась такая бурная, что в конце концов Луиза де ла Тур велела Карлу убираться с глаз долой, в ответ на что он выразил самое откровенное желание уйти, и немедленно, как драматично подчеркнул он в разговоре с Джейми, с тем чтобы не вернуться более. Никогда.

Но уход принца был осложнен следующим обстоятельством: оказывается, супруг принцессы вернулся домой после карточной игры раньше обычного и уютно устроился внизу, в приемной, с бутылкой бренди.

– Таким образом, – продолжал Джейми, улыбаясь своим мыслям, – он не мог оставаться со своей девочкой, но и выйти через дверь тоже не мог. Тогда он открыл окно и вылез на крышу. Он уже почти спустился на землю по водосточной трубе, как вдруг, если верить его словам, на улице появился ночной дозорный, и ему пришлось лезть обратно, чтобы не попасться ему на глаза. Какое-то время он ползал среди печных труб, оскальзываясь на мокрой от дождя крыше, пока наконец не вспомнил, что от нашего особняка его отделяют всего три дома, крыши которых примыкают так тесно одна к другой, что перескочить не составляет труда.