Луна и Смерть
вернуться

Гарсиа Лорка Федерико
Шрифт:

Книга стихов

Баллада морской воды

Эмилио Прадосу (ловцу облаков)

Перевод Анатолия Гелескула

Море смеетсяу края лагуны.Пенные зубы,лазурные губы. – Девушка с бронзовой грудью,что ты глядишь с тоскою? – Торгую водой, сеньор мой,водой морскою. – Юноша с темной кровью,что в ней шумит не смолкая? – Это вода, сеньор мой,вода морская. – Мать, отчего твои слезыльются соленой рекою? – Плачу водой, сеньор мой,водой морскою.– Сердце, скажи мне, сердце, —откуда горечь такая? – Слишком горька, сеньор мой,вода морская… А море смеетсяу края лагуны.Пенные зубы,лазурные губы. 1919

Деревья

Перевод Виктора Андреева

Деревья!Вы – стрелы,что небесами созданы?Какие лучники вами стреляли?Были вы звездами? Музыка ваша – музыка птичьих душ,Господнего взора,Христовых страстей.Деревья!Будет ли узнано сердце мое в землесплетением ваших корней? 1919

Луна и смерть

Перевод Анатолия Гелескула

Зубы кости слоновойу луны ущербленной.О, канун умиранья!Ни былинки зеленой,опустелые гнезда,пересохшие русла…Как луне на закатеодиноко и грустно! Донья Смерть ковыляетмимо ивы плакучейс вереницей иллюзий —престарелых попутчиц.И как злая колдуньяиз предания злого,продает она краски —восковую с лиловой. А луна этой ночью,как на горе, ослепла —и купила у Смертикраску бури и пепла.И поставил я в сердцес невеселою шуткойбалаган без актеровна ярмарке жуткой. 1919

Желание

Перевод Виктора Андреева

Только сердце твое пылающее,более ничего. Мой рай – это садбез лиры,без соловьев —слышен лишь родникаи ручья неспешного зов. Без острой шпорыветра в плетенье ветвей густом,без света звезды, что хотела быстать листом. Только свет необъятный, которыйбыл бы лишь светлячкоминогосиянья,свет в чистом поле,в изломе взглядов признанья. Полное отдохновение,и мы в поцелуе слились,и звонкие пятнаэха,раскрывшего высь. И только сердце твое пылающее,более ничего. 1920

Море

Перевод Виктора Андреева

Море, оно —Люцифер лазури. С библейских временза стремленье быть светомнизринутый небосклон. Море обреченона движение вековое,а когда-то на своде небесном онопребывало в покое. Но от горечи роковойты спасалось, море, любовью,рождена ведь Венера тобой,и своей глубинойты не связано с болью. Ты прекрасно даже в печали.И не покоряешься никому ты.Правда, звезды твои отсверкали,вместо них – медузы да спруты. Море страданий и слёз,вечное в нашей судьбе.Шел по тебе Христос,шел и Пан по тебе. А Венера-звездасвет гармонии льет над землею.Разве все суета?Свет Венеры стал, море, душоютвоей… …Кто же ты, человек?Падший ангел, не боле, признай.И земля – вероятно, навек —твой потерянный рай. Апрель 1919 года

Осенний ритм

Мануэлю Анхелесу

Перевод Геннадия Шмакова

Горька позолота пейзажа.А сердце слушает жадно. И сетовал ветер,окутанный влажной печалью:– Я плоть поблекших созвездийи кровь бесконечных далей.Я краски воспламеняюв дремотных глубинах,я взглядами весь израненангелов и серафимов.Тоскою и вздохами полнясь,бурлит во мне кровь и клокочет,мечтая дождаться триумфалюбви бессмертно-полночной.Я в сгустках сердечной скорби,меня привечают дети,над сказками о королевахпарю хрусталями света,качаюсь вечным кадиломплененных песен,заплывших в лазурные сетипрозрачного метра.В моем растворились сердцедуша и тело Господни,и я притворяюсь печалью,сумеречной и холодной,иль лесом, бескрайним и дальним. Веду я снов каравеллыв таинственный сумрак ночи,не зная, где моя гаваньи что мне судьба пророчит. Звенели слова ветровыенежнее ирисов вешних,и сердце мое защемилоот этой тоски нездешней. На бурой степной тропинкев бреду бормотали черви: – Мы роем земные недрапод грузом тоски вечерней.О том, как трещат цикадыи маки цветут, – мы знаеми сами в укромном логена арфе без струн играем.О, как идеал наш прост,но он не доходит до звезд!А нам бы – мед собирать,и щелкать в лесах, как птицы,и грудью кормить детей,гулять по росе в медунице! Как счастливы мотылькии все, что луной одеты,кто вяжет колосья в снопы,а розы – в букеты.И счастлив тот, кто, живяв раю, не боится смерти,и счастлив влюбленный в далькрылато-свободный ветер.И счастлив достигший славы,не знавший жалости близких,кому улыбнулся кротконаш братец Франциск Ассизский.Жалкая участь —не понять никогда,о чем толкуюттополя у пруда. Но им дорожная пыльответила в дымке вечерней:– Взыскала вас щедро судьба,вы знаете, что вы черви,известны вам от рожденьяпредметов и форм движенья.Я ж облачком за странникомв лучах играю, белая,мне бы в тепле понежиться,да падаю на землю я.В ответ на жалобы этидеревья сказали устало:– А нам в лазури прозрачнойпарить с малолетства мечталось.Хотелось летать орлами,но мы разбиты грозою!– Завидовать нам не стоит! —раздался клекот орлиный, —лазурь ухватили звездыкогтями из ярких рубинов.А звезды сказали: – За намилазурь схоронилась где-то…А космос: – Лазурь замкнутанадеждой в ларец заветный.Ему надежда ответилаиз темноты бездорожья:– Сердечко мое, ты бредишь!И сердце вздохнуло:– О Боже! Стоят тополя у пруда,и осень сорвала их листья. Мерцает серебряной чернью водасредь пыли дорожной и мглистой.А черви уже расползлись кто куда,им что-то, наверное, снится.Орлы укрываются в гнездах меж скал.Бормочет ветер: – Я ритм вечный!Слышны колыбельные песни в домах,и блеет отара овечья.На влажном лике пейзажаморщин проступают сети —рубцы от задумчивых взглядовдавно истлевших столетий. Пока отдыхают звездына темно-лазурных простынях,я сердцем вижу свою мечтуи тихо шепчу:– О Господи! О Господи, кому я молюсь?Кто Ты, скажи мне, Господи?!Скажи, почему нет нежности ходуи крепко надежде спится,зачем, вобрав в себя всю лазурь,глаза смежают ресницы? О, как мне хочется закричать,чтоб слышал пейзаж осенний,оплакать свой путь и свою судьбу,как черви во мгле вечерней.Пускай вернут человеку Любовь,огромную, как лазурь тополевой рощи,лазурь сердец и лазурь ума,лазурь телесной, безмерной мощи.Пускай мне в руки отмычку дадут —Я ею вскрою сейф бесконечностии встречу бесстрашно и мудро смерть,прихваченный инеем страсти и нежности.Хотя я, как дерево, расколот грозой,и крик мой беззвучен, и листьев в помине нет, на лбу моем белые розы цветут,а в чаше вино закипает карминное. 1920

На мотив ночи

Перевод Бориса Дубина

Я страшусь тумановзатканного лугаи сырых обочинс палою листвою.Если задремлю я,разбуди, подруга,отогрей дыханьемсердце неживое. Что за эхо дошлои откуда?Это ветер в стекло,мое чудо! Нес тебе мониста,где горели зори.Что же на дорогеброшен, обделенный?Без тебя и птицавысохнет от горя,и не брызнет сокомвиноград зеленый. Что за эхо дошлои откуда?Это ветер в стекло,мое чудо! И никто не скажет,сказка снеговая,как тебя любил яна рассвете мглистом,когда моросилоне переставаяи сползали гнездапо ветвям безлистым. Что за эхо дошлои откуда?Это ветер в стекло,мое чудо! 1919

Завязь жизни

Перевод Виктора Андреева

Что таится во мнев минуты горькой печали?О, кто вырубает лес,мой лес золотисто-цветущий?Что в зеркалах я читаю,в их серебре туманном?Что мне рассвет предлагает,сверкающий над рекою?Что за высокий вязмоих раздумий повален?Что за дождь тишиныменя дрожать заставляет?И если моя любовьна бреге печали мертва,что за колючки сокрылинечто, рожденное мной? 1919