Графические рисунки таштыкской культуры демонстрируют особую местную художественную манеру. Они более реалистичны, чем в тагарском искусстве. Особый интерес представляют семь деревянных планок, найденных М.П. Грязновым в склепе 1 под горой Тепсей (табл. 100, 13–15). На них рукой разных художников изображены варианты в целом одного популярного у таштыкцев исторического повествования, переданного тремя сюжетами: охота, батальные сцены, угон военной добычи (Грязнов М.П., 1979б, с. 145). Контуры фигур вырезаны тонкой линией острием ножа, а затем, вероятно, они раскрашены красками (Грязнов М.П.; 1971, с. 102–105). По сюжету и стилю изображения воинов и коней тепсейские рисунки имеют аналогии среди многих петроглифов Минусинской котловины и свидетельствуют о распространенности этого вида искусства в таштыкском обществе.

Тщательное изображение деталей причесок, одежды, оружия помогает представить внешний вид воинов. Интересны планки (длина до 1 м, ширина 6-12 см), имеющие на одном конце рукоятку. На одной стороне планки обычно изображены бегущие олени, лоси, медведь, волк и другие звери, на другой — композиции на темы героического эпоса и исторических повестей, мчащиеся всадники-воины. В целом же все сюжеты посвящены военным и военно-охотничьим темам. На планках изображены всадники и пешие воины со сложными луками со спущенной тетивой, стрелами, иногда в боевых доспехах. У них крупные орнаментированные колчаны и почти в человеческий рост щиты. На воинах облегающие кафтаны до колен и свободные штаны. У некоторых на голове шлемы, но чаще волосы распущены до плеч или связаны на затылке в виде конского хвоста, у большинства волосы спереди убраны под мешочек-накосник. По одежде отличаются два человека — в шубах и овальных беретах. В руках у них лук простой формы. Видимо, это представители иного, чем таштыкцы, племени. Воины бегут, стреляют, мчатся на конях, падают (Грязнов М.П., 1979б, с. 105, рис. 59–61). В сцене угона скота изображены вооруженные всадники, ведущие в поводу коней, за ними гонятся другие всадники (Завитухина М.П., 1976, с. 110). Тепсейские рисунки — это древнейшие в Азии своеобразные миниатюры, которые оставлены обществом, не имевшим еще ни государственности, ни письменности (Грязнов М.П., 1979б, с. 105).

Детские (до 7-10 лет) могилы значительно отличаются от взрослых, но при этом одинаковы для обоих типов кладбищ. Детские могилы расположены вокруг склепов (табл. 96, 2), а в грунтовых могильниках — на окраине кладбища, реже — между могилами взрослого населения. Для детей выкапывали неглубокие ямки, внутри которых помещали срубик, колоду, каменный ящичек. Ямки не засыпали, а закрывали плахами, жердями, плитками. Похороны совершали в любое время года, трупы не сжигали и не мумифицировали, а заворачивали в бересту или ткань и укладывали на спине или на боку, головами в разные стороны. В большинстве случаев никаких вещей и пищи детям не клали, иногда лишь сосуды и астрагалы овцы, косули, кабарги. Сосуды обычно небольшие, небрежно сделанные, преимущественно баночной формы (Грязнов М.П., 1979б, рис. 72).

Эти комплексы связаны не с похоронами, а с устраиваемыми в определенные сроки на территории кладбищ поминальными церемониями. Следы этих поминок разнообразны, но суть их сводилась к одному: приносили в жертву животное, устраивали пиршество и часть пищи оставляли для поминаемого. Классический «помин», по терминологии М.П. Грязнова, состоял из каменного столба, перед которым в ямку, ящик или прямо на поверхность земли клали напитки в горшках и куски мяса, преимущественно баранины или говядины. Мясо клали на деревянных блюдах. Подобные «поминальники» обнаружены как на окраине грунтовых могильников, так и поблизости от склепов, причем последние богаче и им отведено больше места. Например, предполагаемая площадь «поминальников» около склепов под горой Тепсей содержала 250–300 «поминов» (табл. 96, 2), что, видимо, соответствовало числу принесенных в жертву животных, т. е. сородичи устраивали здесь 250–300 раз поминки по умершим (Грязнов М.П., 1979б, с. 144). Иногда перед ямами отсутствуют каменные столбы — видимо, они были деревянными, а в других случаях ямки с тризнами на поверхности земли обозначались не столбиками, а каменными выкладками или оградками. Размеры, глубина ям, а также количество жертвоприношений варьируют даже в пределах одного «поминальника»: от одного-двух кусков мяса и одного-двух сосудов до одной-трех почти полных туш коров или овец, рубленных на части, трех-шести сосудов, не считая деревянных блюд. В нескольких ямах в сосудах, помимо костей от мяса, находились мелкие неопределимые жженые косточки или зола (Тува).

На лучше исследованной площади для тризны под горой Тепсей в «поминах», перед каменными столбами или под выкладками, были найдены вместо костей животных и сосудов скелеты мужчины и двух женщин в скорченной позе и ничком. Очевидно, иногда в жертву приносили не животное, а человека. Обычай человеческих жертвоприношений при совершении похорон был распространен на Енисее еще раньше, в тагарской культуре.

Поселения тагарской культуры исследованы значительно меньше, чем погребальные памятники. Зачистки или частичные раскопки культурного слоя поселений производились лишь в 16 пунктах, не считая исследованных плавилен. Наибольшие площади раскопаны на четырех поселениях: Тепсей VII (80 кв. м), Поляна (104 кв. м), Лугавское (600 кв. м), Унюк (1000 кв. м). Два из них (Тепсей VII; Унюк), судя по толщине культурного слоя (0,6–0,8 м), были долговременными. Мощность культурного слоя других не превышает 0,2 м. Культурные слои содержали остатки хозяйственных ям, очагов, черепки сосудов, кости коровы, лошади, овцы. Керамика отличается значительным преобладанием сосудов баночной формы, преимущественно крупных размеров. На краю поселений, расположенных в горной притаежной местности (в бассейне рек Черный и Белый Июсы), обнаружены железоплавильные печи, горны и ямы для отбора шлака. В районе их культурный слой содержал обломки глиняных сопел, костяные и глиняные орудия.

Из находок на поселениях наиболее интересны берцовая кость овцы со следами использования ее в качестве блока для перемотки ниток, роговые и каменные грузила, каменный якорь для лодки, обломки зернотерок, мотыг, оселки для точки ножей, костяные резаки и заготовки резаков, керамические пряслица. Собраны единичные железные ножи, крючки, костяные и железные наконечники стрел (Худяков Ю.С., 1978), костяные булавки и проколки, медная бляшка, подвеска из клыка марала, костяная пуговица и бусина, обломок железного клинка и роговая гарда от палаша.

Таким образом, поселения пока являются малоинформативным источником, и основные представления об экономике дают погребальные памятники. Они показывают, что деревообделочное и плотницкое мастерство было хорошо развито у населения, во всяком случае у тех, кто сооружал склепы. Видимо, и в быту для постоянного жилища использовали бревна. О конструкции жилищ можно судить по аналогии со склепами. Это были полуземлянки, внутренние стенки которых прочно обставлялись плитами и срубом либо тыном и срубом. Внешние стены укрепляла кладка из плит. Двух- или четырехскатная крыша держалась на опорных балках и столбах и была облицована дерном и плитами. Вероятно, строились и наземные жилища. Во всяком случае остатки столбов от наземных жилищ обнаружены на Михайловском и Шестаковском поселениях в Кемеровской обл., которые, судя по находкам керамики, были синхронны таштыкской культуре, и жители которых находились в контакте с «таштыкцами». Широкое использование вываренной и сшитой бересты для покрытия срубов и склепов может свидетельствовать о наличии у них берестяных юрт. Береста, как и дерево, широко использовалась для бытовой утвари. На умение выделывать кожу высокого сорта (замшу) указывают находки мешочков, меховых курток и чучел из кожи. Керамика лепилась ручным способом, но есть основания предполагать, что близ поселков находились сооруженные в ямах специальные общественные глинобитные печи для обжига кухонной посуды (Сунчугашев Я.И., 1979, с. 27). Кость употреблялась для изготовления наконечников стрел, булавок, шильев, резаков. Бронза шла на выделку украшений и амулетов. Но главным материалом для изготовления различных изделий — от оружия до крючков и петель — служило железо. Оно производилось около поселений, в районах месторождений, где постепенно вырастали профессиональные поселки литейщиков и кузнецов (Сунчугашев Я.И., 1979, с. 279). Наконец, можно предполагать, что существовала особая группа мастеров-специалистов, связанных с мумификацией трупов и изготовлением портретных погребальных масок.

Таштыкские племена вели комплексное хозяйство. Население занималось скотоводством, земледелием, охотой, рыболовством, литейным и кузнечным делом. В подтаежных районах занимались, видимо, оленеводством. Преобладающую роль в хозяйстве играло скотоводство, о чем свидетельствует обилие приносимых в жертву при похоронах и поминках коров, лошадей, овец. Основу стада по-прежнему составлял крупный рогатый скот. Быки продолжали использоваться в качестве тягловой силы, о чем говорит рисунок двух пар быков в упряжке на одной из тепсейских планок (Грязнов М.П., 1979б, рис. 61, 2, 7). Большее значение, чем раньше, приобретает лошадь. О роли коня говорят положенные с погребенными модели конского снаряжения и повозок, статуэтки и амулеты, изображающие коней, сцены героического эпоса на тепсейских планках. Основным сюжетом писаниц становятся всадники, а не пешие воины, обычные на тагарских петроглифах. В таштыкскую эпоху продолжают сооружать в засушливых районах каналы для водопоя скота и орошения пастбищ.