Бе-ги.

Резкий старт и дрожащими руками, едва попадаю в кнопку домофона. Это очень медленно. Сердце готовится на вылет, грозя в клочья разбить весь каркас грудной клетки.

На скорости пролетаю свою остановку и по приближающимся шагам сзади, назад точно нельзя, поэтому через две ступеньки бегу наверх. Шум в ушах от собственного дыхания глушит все звуки, накрывая фрустрацией.

Пришептываю мольбы, чтобы чердак оказался открытым. С заносом в пролете, на пятом этаже, взвизгиваю, когда две клешни цепляют за талию и резко дергая, прижимают к двери. Поворот ключа и меня запихивают внутрь.

Я не теряясь, вырываюсь и заскакиваю на кухню, хватаю банан со стола и становлюсь за барьер. Он же этого не сделает. А конкретно, что, я не понимаю. Страшно злой. Даже скулы заострились, пока он надсадным хрипением, гонит кислород из легких. Правда жутко.

Обороняюсь, чем? Бананом. Ага, обхохочешься. Смертельное оружие убьет наповал своим видом. Ладно, еще стол. Мечемся вокруг из стороны в сторону.

— Только попробуй — мямлю тоном смертника.

— Сюда иди, я тебе по заднице пару раз всеку, и все на этом — горох на попе начинает гореть адским пламенем, чувствует зараза, что добром это не кончится.

— Нашел дурочку, ты лицо свое видел? Ром, давай ты просто отойдешь в другую комнату, а я бегом так, выскочу.

— Не-е-ет — злобно тянет, у меня все мурашки в ряды поднимаются.

— Ромочка, я даже не знаю из-за чего ты злишься. Давай без крови — мольба не срабатывает, а белые зубы, обнажившиеся в подобие улыбки, пугают до чертиков

— Без крови, но с садизмом — вижу, как медленно огибает стол, я начинаю двигаться в обратную сторону, по окружности. Делает мах влево, пытаясь обманным маневром, сбить меня с толку. Я шустро отскакиваю и бросаю в него свою желтую гранату. А потом с победным воплем рвусь к двери.

Но только флаги были подняты слишком рано. Первая же стена, стала местом моей полной капитуляции. И даже руки сдались, прижатые вверх его ладонями. Губы без единого вздоха, обречено приняли на себя бой.

Страх улетучивается, сменяясь совсем другими ощущениями.

Хватаю, с восторгом, всю жадность прикосновений его губ. И отвечаю с таким же оголенным возбуждением. Как будто сорвал кран, и оно хлещет в меня как из пожарного шланга. Вот только не водой, а огневыми струями.

Догнал. Поймал. Теперь не отпустит. Когда освобождает руки, сама хватаюсь за шею, прижимаю ближе. Его ладони уже жгут кожу, загоняя жар так глубоко, что плавит. И невозможное кипение в крови, убивает всякую долю сопротивления.

Горячий, злой и смесь взрывает. Когда отрывается на секунду, стягивая с меня топ, чуть останавливается, как будто предлагая выбор. Я захожусь извечным женским звуком, тянусь к его губам и дрожью отзываюсь, когда большим пальцами начинают играть с сосками. Поглаживая и растирая.

Сама дергаю вверх его футболку, и всей поверхностью кожи вжимаюсь в гладкие мышцы. Рома рычит, когда сосками задеваю его грудь. Юбка вместе с трусиками летит на пол. Зубами проходится по шее, пока я расправляюсь с его пряжкой. Не с первого раза получается, он помогает. С остальным уже руки работают по наитию. Тяну его брюки, пальцами лаская член. Рома прижимается к моему лицу.

— Все Ми… секунду… резинку надо — как скрип, с перерывами произносит, я киваю, отворачиваясь и упираюсь руками в стену. Слышу, как шелестит фольга. Потом горячим прикосновением разворачивает.

— В глаза хочу смотреть — шепчет, подхватывая на руки — Красивые, Милана, очень, сейчас особенно.

Облизываю пересохшие губы, смыкаю ноги в замок на его спине и ощущаю, как по миллиметру заполняет собой. Его зрачки расширяются, съедая густой янтарь до темноты. Напрягаюсь, когда плоть резко пробивается до конца.

— Ми, ты очень узкая, надо расслабиться — чувствую, как замедляется, рассчитывая движения.

Обильная влага во мне, смягчает эти скольжения, и через пару толчков, пульсация разрастается. Я расслабляюсь, пуская кружение в голове и выбивая ответный ритм, заложенный природой. Рома смотрит, не отводит взгляд. Как я закусываю губы, подаваясь ближе, он проталкивается до основания и задевает головкой матку. Больно. Сладко. Когда я прикрываю глаза, то слышу приглушенное:

— Нет, открой, смотри на меня — я открываю, смотрю на него.

Толчки становятся резче, жестче. И наши хриплые стоны мешаются с поцелуями. Глаза не отрываются. Даже когда в паузе замираем, перед полным погружением в этот хаос эмоций. Меня накрывает потоком, на пару минут полностью лишая сознания. Я как в отключке воспринимаю, что Рома на последних фрикциях, входит максимально глубоко, выплескивая семя в презерватив.

Вглядывается остро в меня, под кожу забирается. Сейчас каждый жест еще насыщенней воспринимается.

— Ты стоишь того, чтобы побегать — склоняется ко лбу и подхватывает, когда чуть шатаюсь, опираясь на стенку — Про понравилось, даже спрашивать, не буду. Штормит?