Шрифт:
– Здорово, сокамерник! – издает лежащий сипловатым голосом. – Наконец-то я тебя дождался!
С этим типом все ясно. Категория отрицательных персонажей отечественных фильмов про крутых парней и их разборки друг с другом и с «ментами». Тем не менее соседей, как и родителей, не выбирают. Будем адаптироваться.
– Добрый вечер. Может, окно откроем? Жарко.
– Ха, да на улице еще жарче!.. И комары ночью заедят.
– Кондиционер бы сейчас не помешал.
– Эт точно. Ты давно здесь?
И этот туда же! Как будто статус проживания в одном номере дает право на фамильярность!..
– Сегодня утром прибыл.
– Откуда?
– Из Москвы.
– Ни фига себе! Далековато же ты забрался! По делам или как?
– Командировка.
– Ну, ясно… Я тоже вот в командировку загремел. На местный машиностроительный. Нашей агротехнике кое-какие запчасти требуются… Ты по специальности кто будешь?
– Я из Академии наук.
– Серьезно?! А че в такой глуши могут ученые делать?
– Они здесь могут собирать материал для диссертации.
– А-а, ну извини… Кстати, меня Генкой зовут.
– Очень приятно. А я – Лен.
– Что это за бабское имя?
– Сокращение от «Владлен».
– А ты, случайно, не того… не еврей?
– Нет. А что?
– Да так. Не бери в голову. Просто не люблю жидов.
– А вы, случайно, не «голубой»?
– Чего-о? С какой это стати?
– Да так. Не берите в голову. Просто не люблю «педиков»…
Он искренне гогочет и спускает ноги на пол.
– Молодец, это ты меня четко уел! Вижу, мы с тобой уживемся в этой конуре. Да ты проходи, что встал у порога, как бедный родственник?
Ч-черт! Не заметил я, что в пространстве между койками красуется грязная огромная сумка, набитая, судя по звуку, какими-то железяками, и споткнулся о нее.
– О, извини, дружище. Это мое барахло. Сейчас я ее в шкаф засуну…
– Да-а, тесновата наша каморка.
– Спасибо городу Мапряльску и за это. Знаешь, Лен, мы, снабженцы, – люди неприхотливые. Привыкли к дешевым гостиницам да к плацкартам. Не работа, а одни сплошные командировки. Мотаешься по стране из конца в конец. Сначала, правда, это интересно. Потом надоедает прыгать с места на место. А в конце концов ко всему привыкаешь…
Не очень-то его внешность совпадает с тем образом снабженца, который давно уже сформировался в моем сознании: пожилой лысый дядька с солидным брюшком, в дешевом костюмчике с кое-как завязанным галстучком и пузатым потертым портфелем под мышкой. Но, видно, теперь иные времена и иные люди в этой ипостаси…
– А вы откуда, Геннадий?
– Я-то? Песню слыхал: «Парней так много холостых на улицах Саратова»?
– А что, действительно много?
– Не знаю. Лично у меня с этим все в порядке. Дома – жена и двое балбесов… Слушай, я не въезжаю: че эт ты меня все на «вы» да на «вы»?..
– Привычка. В тех кругах, где я вращаюсь, «тыкать» не заведено.
– Но ты не обижаешься, что я к тебе по-свойски обращаюсь, а?
– Да ради бога.
М-да. Плакал горькими слезами мой первый сеанс связи с шефом. Прямо хоть в туалете запирайся вместе с «мобилом». Такие бесцеремонные типы, как мой свежеиспеченный сосед, любят совать нос во все дырки, не испытывая ни малейшего сомнения в том, что имеют на это право. «По-свойски»…
– Ну и как здесь житуха. Лен?
– Нормально.
Теперь даже подумать как следует не удастся. В общем, условия, приближенные к тюремным порядкам. Нахамить ему, что ли, чтобы отвязался раз и навсегда? Хотя такие непосредственные личности способны в отместку ночью твою физиономию зубной пастой разукрасить и брюки узлом завязать.
– А где ближайший кабак, не в курсе?
– Я кабаками не интересуюсь.
– А что так?
– Не по зубам.
– Сколько ж ты получаешь?
– Семьсот пятьдесят.
–Рублей?!
– Нет, тугриков.
– И на хрена нужна тогда такая наука?
– Вот именно.
Какую бы активность изобразить, чтобы он отстал? Жаль, у меня даже обычной записной книжки с собой нет…
Но, похоже, сосед и сам сообразил, что его попытки активизировать общение мне не по нутру. Опять взялся за свою газетенку. Но, видимо, ничего занимательного там нет, потому что вскоре он опять открывает рот:
– Слушай, может, в картишки сгоняем, Лен?
– Я не играю.
– Ну, тогда по сто грамм, а? Я могу сбегать за «пузырем»!