– Молодец, Раф. Знает, как угодить хозяину. Он, кстати, кошек терпеть не может. А твоя , так и напрашивается, прихватить зубами, – спокойно вываливаю весь арсенал шуток. Теперь, можно не строить из себя воспитанного, переживая - засмущаю или нет.

– Если бы я знала, что ты такой .. такой..в жизнь бы не пошла на свидание.

– Поэтому и маскировался. Все, поиграли во влюбленных, теперь будешь моей рабыней, чтобы не загреметь за решетку.

– Чегоо!! – возмущенно активизируется добродетель, - Да я..Да..я..лучше сгнию в тюрьме, чем с тобой.. это самое.

Уточнять - нет необходимости. «Это самое» - на языке Лики, значит переспать. Так искренне бунтует, что аж обидно становится. К совершеннолетнему гражданину в штанах я ее и сам не подпущу. Лишилась такой привилегии. А вот довести до кондиции, чтобы умоляла, сотворить с ней « это самое». Дело чести, ну или уязвленного самолюбия.

– Фуу, Киса, что за моветон. Намекать, порядочному менту, на взятку, – брею ее строптивость. Но она, как-то даже расслабляется, укатывая во мне альфа – самца до уровня дрыща - девственника.

– Рехнулся! Ни на что я не намекаю, – подозрительно всматривается – То есть, ты не собираешься меня арестовывать? – киваю, - Что тогда хочешь?

– Исправительные работы под моим надзором.

Увлекался одно время Японией и всем что с ней связано. Еще по малолетке. А тут такой шанс, попробовать себя в качестве сенсея. Начальник, учитель. По большому счету - наставник.

– И на сколько ? Это, вообще – то, шантаж. Может, я не согласна.

– Думаю, пару недель с тебя хватит. Я, как раз, в отпуск собирался, на море тебя планировал свозить, а оно видишь, как вышло.

– Я никогда не была на море, – оговаривается печально.

– На нарах тоже, если не согласна. Что ж. Борт автозака с радостью доставит вас на дно социума. Ракушек нет, зато есть неприятные сокамерники, – грожу ей, «радужными» перспективами.

Молчание, даже со взглядом исподлобья, знак согласия. Присев на колено, обрабатываю раны антисептиком. Лика стонет, да так эротично, не смотря на то, что от неприятных ощущений. У меня чуть флакон из рук не валится.

Запрокидывает голову, втягивая носом воздух. А я дую ей на ножки, чтобы как-то облегчить. Романтический флер из меня, так быстро не выветрится. Сняв, запекшуюся кровь и налипшую грязь, еще раз промываю, затем наношу заживляющий крем и запечатываю огромным пластырем.

– Готово. Где еще полечить? – чуть язык себе не прикусил от приторности в голосе.

– Локти, но там я сама.

Разминает молнию на куртке нервным жестом, придавливая к груди. Чем больше наблюдаю за Ликой, тем больше укрепляюсь – мужиков у нее не было. На парах, конечно, газанул с таким заскоком. Едва шлюхой ее не обозвал. Ну, да ладно, что было - то было. Сейчас это особой роли не играет. Не мне рвать этот цветочек. Мне его воспитывать.

– Для меня преступницы - это анти секс. Снимай и показывай.

– А у меня аллергия на продажных полицейских, – пикирует в отместку, – Значит, ты не будешь ко мне приставать? – со всей наивностью верит, что со мной она в безопасности. Ошибочка. Не надо было, тыкать палкой в нору спящего медведя. Разбудила, теперь держись.

– Естественно, – слово «буду», я не договариваю.

Лезу за стерильными салфетками в шкафчик, нарочно, придавливая Лику всем телом к мойке. Она, потупив глаза, на цепочке с жетоном, покрывается мелкими пупырышками. Копошится и задергивает полы кофточки спереди. Задерживаюсь в таком положении.

Лика поднимает взгляд. Приоткрытые губы, тяжелое дыхание. В меня будто футбольным мячом прилетает . Со всего маха вколачивает. Прямо по центру. Прямо в грудь. Стискиваю кулаки над ее головой. Ну и глаза, как пули рикошетят меж ребер от их блеска.

Ой, Киса, твоя аллергия мне знакома. Сам ей маюсь с нашей первой встречи.

Проснувшись утром на раскладушке, первым делом воздаю ликование в своей, набухшей от всех мыслей, голове.

Кажется, пронесло. Пока что.. И в одном месте.

Создавая как можно меньше звуков, крадусь в зал с чайником в руках. Лиза спит. В школе с сегодняшнего дня начались летние каникулы. Валяться, она будет до обеда. А я, такая голодная, что желудок, в прямом смысле, липнет к позвоночнику. Ноги, как подстывшая резина, разгибаются с трудом, после моих приземлений без страховки.

Возвращаюсь еще несколько раз. То за чаем, то за печеньем, а потом и вовсе, утаскиваю хлеб и упаковку майонеза. Лизка, тихо хрюкнув, переворачивается на другой бок.