Пока я немо раскрывала рот, она уже проникла на мою территорию, радостно неся какой-то незначительный бред, и принялась наводить порядок на моей кухне. Да так шустро и в то же время ненавязчиво, что я только головой помотала, пытаясь понять, что вообще происходит, потом, опомнившись, начала бормотать, что мне надо спать и прочее, лишь бы выставить ее за дверь, но вскоре, плюнув на все, покорно села за стол и даже съела кусок вкуснейшего сметанного пирога.

Я, в принципе, прекрасно понимала, зачем она тут, наверно, Ар побоялся приходить после того, как я, не дослушав бессвязный бред про невиноватого Хазарова, просто выставила его из больницы, отказавшись продолжать разговор.

Каза я бы тоже не стала слушать.

Как и любого другого из приспешников Хазарова.

Как и его самого.

А им зачем-то надо, чтоб я выслушала.

И в связи с этим у меня два вопроса: зачем?

И какого черта именно сейчас?

Впрочем, даже не эти вопросы были первостепенными. Основной: какого черта происходит?

Ваньку сегодня перевели в палату интенсивной терапии. Перед тем, как переехать, он жестко взял с меня слово, что из больницы он едет ко мне домой.

И я согласилась.

Не могла не согласиться.

И, отчасти, еще и поэтому не торопилась прогонять Лялю. Надо же было понять, что именно от меня хочет теперь Хазаров. С ним предстояло договариваться, как мне ни было неприятно.

Ванька, правда, обещал, что он сам с ним поговорит, но тут я что-то сомневалась, и сильно. Все же, пока что младший Хазаров был слабоват против старшего. Вот пройдет пара лет…

И да, Ванька был теперь Хазаров. Его официально усыновили, а его мать лишили родительских прав. Это все я узнала из карты пациента, у Ваньки не спрашивала. Так же, как и не спрашивала, где сейчас Тамара. Чувствовалось, что тема эта крайне болезненная, и Хазаров тут отличился особой толстокожестью. В принципе, даже и не сомневалась…

И вот теперь сижу, ем второй кусок пирога и смотрю на Лялю, в очередной раз гадая, каким образом Ару, этому жесткому даже на вид медведю, удалось поймать и удержать возле себя такую нежную девочку… Спросить, что ли? Сбить ей прицел?

— Но ты поверь, что в доме у Хазарова был жуткий… Как это сказал Ар? Кипиш, вот. — Ляля отпивает чай, жмурится рыжеглазым котенком, и я почему-то не хочу ее сейчас нервировать. И выгонять. Пусть говорит, ладно уж… — Я там не была с того самого дня, когда ты… ушла… — Продолжает она, отводя взгляд и вздыхая, — я видела через окно, как ты уходила… И не решилась подойти. Ар сказал, что это не мое дело, и что ты — тварь… Прости…

— Ничего, — усмехаюсь я, — ничего нового не услышала.

— Но они не правы! — Ляля неожиданно повышает голос, и глаза ее рыжие горят возмущением, — они… Дураки какие-то! Вбили себе в голову… Верней, Хазар вбил… А они же с самого детства вместе, понимаешь. Он старший, он их с Казом в детдоме выручал, защищал, мне Ар рассказывал… Давно… Они ему верят, как себе, понимаешь?

— Понимаю, — киваю я, — и думаешь, мне легче от этого понимания?

— Да я не оправдываю… Просто… Они недоверчивые же все. А Хазар особенно… Ар мне говорил, что тебя вдоль и поперек прошерстили, кто такая, откуда, прошлое все выяснили… И все равно Хазар сомневался, потому что ты вовремя появилась.

— Ну уж простите, не подрассчитала…

— Ань… Ну вот сама подумай, — Ляля отставляет кружку и смотрит на меня с совершенно не характерным для ее детского еще личика выражением серьезности, жесткости даже. Знакомой такой жесткости, потому что с кем поведешься… — Завод по добыче и переработке щебня… Ар упоминал, что его специально подвели к банкротству, чтоб выкупить потом. И я так поняла, это все в тайне делалось… Хазар только самых близких напрягал, я от Ара никаких деталей, только краем уха… Он не знает, кстати, что я здесь, не думай… И про то, что я знаю больше положенного, тоже не знает. Иногда полезно быть маленькой девочкой…

А вот теперь я рассматриваю Лялю более внимательно.

А ведь она реально совсем не наивняшка, хотя успешно притворяется… Взгляд умный, серьезный, спокойный… Как все… интересно-то…

— Потом до Хазара доходит информация, что Шишкин заинтересовался тоже карьером, а Ар говорил, что они раньше сильно кусались с Хазаром, вообще друг друга не любят… И тут такая возможность подгадить. Тайны соблюсти не удалось, теперь на этот кусок запросто накинутся все акулы города… Хазар напряг Каза и Ара, дополнительно, чтоб выясняли, кто мог сдать… Потому что явно кто-то из своих сдал… И тут получается, что Каз тоже под подозрением, а мой Ар нет…

— Почему? — удивленно прерываю ее.

— Потому что тема с заводом больше года тянется, а Ар вернулся только полгода назад, в городе особенно никого не знает, ни с кем не общается, всех, кого знал раньше, уже растерял…

— Откуда вернулся?

— Из другого города… Это долгая история, я тебе потом, хорошо? Я просто хочу, чтоб ты поняла, насколько у них все было напряженно, когда ты внезапно свалилась с Ванькой им на головы…

— Хорошо.

— И они же параллельно быстро завершали с заводом… Нарыли, что возможен рейдерский захват, усилили там охрану, напрягли местных полицейских… Ну, я не знаю всех подробностей… И вот тут, когда все на ушах стоят и ищут того, кто мог сдать, появляешься ты с Ванькой! У Ара реально уши шевелились от удивления, когда узнал! И мало того, что Ваньку приводишь, так еще и приносишь информацию, что заводом интересуются еще и со стороны властей… И что один из тех, с кем общается Хазар, выпивает за одним столом с тем, кто тоже имеет планы на завод. И тут у них шарики за ролики и заехали… Они решили сначала, что еще и с этой стороны будет нападение… И принялись тебя проверять. И ничего не нашли.