Они этого ждали: Присутствие не стало неожиданностью — такие вещи всегда появлялись, когда народ, цивилизация, готовились к Возвышению — но каким-то образом то, что это действительно присутствовало там, вызывало шок.

Банстегейн вспомнил, как колебались результаты опросов: парламент, средства массовой информации и его собственные люди в то время без конца опрашивали население. Уровень приверженности значительно снизился, когда появилось Присутствие. Он забеспокоился. Это было то, чего он так хотел, во что верил и знал, что это правильно, к чему сам всю жизнь стремился и на чем строил свою репутацию, его наследие — имя его отныне будет вечно жить в Реальном, независимо от того, что ждет впереди. Так было правильно, он знал это и до сих пор верил. Но все же он волновался. Не слишком ли он дерзок, самонадеян? Не пытался ли он заставить их уйти слишком рано: на десятилетие раньше, даже на целое поколение?

Но затем ряды сплотились и цифры изменились. И он вырос с тех пор. Обязательство все еще было с ним. Скоро это произойдет.

Он отвел взгляд, поверх отсутствующего лица Джевана и приятно опекающего взгляда Солбли, исполненного восхищения и гордости, подарив им обоим беглую улыбку, а затем обернулся, услышав приближающиеся к нему шаги.

— Септаме Банстегейн! Исторический день!

— Еще на шаг ближе, — сказала президент Гелджемин, когда группа вокруг нее расступилась, чтобы впустить его. Банстегейн взглянул на разные лица, обменявшись быстрыми улыбками и короткими кивками. Было три трима: Йегрес, Кваронд и Инт'йом — полный сохранившийся набор, с учетом того, что прочие были сохранены, ожидая предварительного пробуждения перед Сублимацией. Кваронд считался противником, Инт'йом был престарелым ничтожеством, а Йегрес делал то, что говорили.

Также присутствовали шесть его товарищей по септамам; пять за него, один нейтральный. Соотношение «за» и «против» лишь немногим лучше среднего среди оставшихся. Два генерала, адмирал, никакой прессы. Он заметил довольно много отечных и блестящих лиц вокруг, признаки опьянения.

Президент все еще носила вульгарно дешевое маленькое устройство отсчёта, привязанное к запястью. В своё время такие раздавали розничные торговцы. С тех пор ей подарили много гораздо более элегантных, изысканных и дорогих подарков, но она решила остановиться на этом простом. Он переключался между отображением количества оставшихся часов и дней. В настоящее время он остановился на днях с надписью «С-22». Его собственный прибор, выставленный на груди как маленькая, но важная параферналия, был изящно красив, механически изыскан в своем мастерстве и сногсшибательно дорог.

Почти вменяемо выглядевший посол Мирбенес был с Ивеника, представляя Лисейден, как и нынешний самый высокопоставленный представитель Культуры в Гзилте — Зиборлун. Это существо с серебристой кожей было аватаром древнего Системного Транспортного Корабля, в настоящее время, без сомнения, бороздившего небо где-то неподалёку. Предполагалось, что для официальных церемоний в дни, непосредственно предшествующие Возвышению, направлялся более крупный, грандиозный и гораздо более технологичный Корабль, но они до сих пор не видели никаких признаков этого.

Банстегейн заметил также прекрасную Орпе, адъютанта президента, мельком взглянувшую на него, когда он присоединился к сбившейся толпе вокруг Гельджемин. Девушка старалась не слишком улыбаться, то и дело отводя от него взгляд. Он сделал вид, что не замечает этого. Несомненно, многие уже догадались, но не нужно было облегчать им задачу.

— Еще на шаг ближе, мадам президент, — согласился он, принимая безалкогольный напиток от стюарда и держа его над головой.

— Вечность, мы здесь! — провозгласил триме Йегрес, поднимая бокал — Идем навстречу своей Награде.

Пьян, решил Банстегейн.

Президент выглядела удивленной. Происходящее, казалось, забавляло ее. И это была одна из ее ошибок. “Возвышение заставляет всех нас выглядеть религиозными фанатиками”, — сказала она.

Йегрес сглотнул, посмотрел на серебристокожее существо напротив него и сказал:

— Уверен, что наши друзья в Культуре думают, что мы всегда звучали как религиозные фанатики.

Зиборлун отвесил учтивый поклон. Его серебряная кожа выглядела не столь неестественно в свете лампы.

— Вовсе нет.

Йегрес нахмурился.

— Вы очень… дипломатичны, — заметил он, нечленораздельно произнося слова. — Уверены, что ваше мнение совпадает с мнением Культуры?

.. — Со всей определённостью — вмешался посол Мирбенес не без иронии, подразумевая, что собирался выдать что-нибудь нарочито глупое и одновременно лестное, вроде: “Я так и не понял, почему Книга Истины считается религиозным произведением”. Он огляделся, как всегда, украдкой улыбаясь. — Это больше похоже на…

— В ней фундамент нашей религии, — коротко сообщил ему триме Кваронд. Банстегейн не стал сдерживать улыбку, он нашел представителя Ивеника раздражающим, пока они вели переговоры, теперь же пришёл к выводу, что тот просто невыносим.

— Ну, в этом смысле… — ровным тоном произнес Мирбенес, продолжая улыбаться, — очевидно, это вполне религиозное произведение, конечно, если вы … — продолжал он уклончиво.

Банстегейн только теперь заметил чью-то униформу рядом с собой.

— Маршал Чекври, — тихо прошептала Солбли ему на ухо, прерывая отключение наушников. Ошибалась она редко.