Пока мы размещались, наступила ночь. Усталые, измученные за день, мы прилегли и скоро уснули. Когда нас разбудила хозяйка гостиницы, было уже за полночь. Внизу нас ждали Тория и Елхатов. Лиза, вышедшая узнать, в чем дело, быстро вернулась. За ней шел Тория. На капитане лица не было, он нервничал, но старался казаться спокойным. Вскоре появился и Елхатов.

— Правда, я не с доброй вестью, но печалиться не нужно, — сказал Тория и вымученно улыбнулся. — Враг на одном из участков северо-западного направления прорвал фронт и вторгся в наше расположение. Я надеюсь, он скоро будет отброшен назад, но быть осторожным не мешает...

Я посмотрела на лейтенанта, он стоял не двигаясь, опустив голову.

— Я хочу послать вас на пару дней в Кавказскую. Сам по поручению командования направляюсь на передовую. Вас будет сопровождать лейтенант Елхатов.

Обрадованная тем, что красные близко, я решила отказаться ехать, сделав вид, будто хочу остаться. Но Елхатов, поняв мои намерения, незаметно для Тория покачал головой, предупреждая меня, чтобы я не возражала.

На улице нас ожидала двуколка. Мы с Лизой поехали на ней, лейтенант — на извозчике.

Проехали, не останавливаясь, километров шестьдесят. Утром были уже в Кавказской. Поместили нас в верхнем этаже двухэтажного дома богатого купца. В одной комнате поселились я и Лиза, в другой — лейтенант Елхатов.

Утомленная Лиза сразу заснула. Мне же не спалось.

Елхатов оставил хозяину деньги, попросил, чтобы он присмотрел за нами, и собрался обратно в Тихорецкую. Я проводила его до железнодорожной станции. Уезжая, он предупредил: ждите меня, каждую минуту будьте готовы к бегству. Бог даст, красные займут Тихорецкую, и тогда это будет просто. А если нет, придется, видимо, перейти линию фронта.

Я вернулась домой в радостном настроении, убежденная, что Елхатов обязательно поможет мне. Две недели прожила я в волнении и тревоге. Но Елхатов не появлялся. Не показывался и Тория. Я переходила от надежды к отчаянию.

В одно солнечное утро к нашему дому подкатила автомашина. Лейтенант Елхатов, не переводя дыхания, взбежал по ступенькам лестницы. Даже не поздоровавшись, торопливо проговорил:

— Одевайтесь, едем!

Уверенная в том, что наконец-то пришло долгожданное избавление, я не спросила даже, куда мы едем. И лишь когда он сказал, что с собой ничего брать не нужно, я поняла, что ошиблась.

— Пока что сделать ничего не удалось, — огорченно сказал Елхатов, когда Лиза вышла из комнаты, — но думаю, скоро все уладится.

Оказалось, что Тория вызывал меня на один день в Усть-Лабинскую. Вечером у Май-Маевского предполагался бал, и я должна была сопровождать капитана.

Мы отправились в путь.

В гостинице я ждала капитана, но его почему-то долго не было. Я прилегла и уснула. Меня разбудили под вечер. Приехал Тория в сопровождении двух пожилых дам. Они привезли в большом чемодане дорогие платья, чулки, туфли, разные украшения.

В тот вечер Май-Маевский устраивал ужин в честь полководца добровольческой армии генерала Деникина. Всем приглашенным на ужин офицерам рекомендовалось быть с дамами. И Тория решил ехать со мной. Видимо, ему хотелось произвести на меня впечатление.

При последней встрече Тория держался высокомерно и холодно, старался показать, что дальше церемониться не намерен. Теперь же он совершенно преобразился. Был обходителен, как в первые дни, не сводил с меня глаз, восторженно отзывался о моем туалете и сказал, что я наверняка буду царицей бала.

Было десять часов вечера, когда мы подъехали к ярко освещенному особняку. Парадные двери открыл высокий швейцар с белой окладистой бородой, степенно нам поклонившийся. Капитан Тория шел с гордо поднятой головой, время от времени украдкой посматривая на меня, желая, видимо, понять по моему лицу, какое впечатление производит на кубанскую казачку блестящий «паккард» с флажком добровольческой армии на радиаторе (как потом выяснилось, машина принадлежала генералу Май-Маевскому), роскошный дворец, мраморная лестница и дорогие ковры.

В огромном зале играл оркестр. Под звуки музыки кружились пары — красивые женщины в нарядных платьях, офицеры в сверкающих мундирах. Я вдруг увидела себя в большом зеркале, и сама себе показалась — не смейтесь — сказочной феей. В углу зала в одиночестве стоял Елхатов. Он издали поклонился мне. Тория обнял меня за талию, и мы заскользили по паркету.

В соседней комнате тянулся длинный стол, уставленный напитками и закусками. Лакеи в серых фраках бесшумно сновали по залу, предлагая гостям шампанское и фрукты. А в амфитеатре, украшенном позолотой и мраморными балясинами, расположился оркестр.