Шрифт:
Andy Davidson
IN THE VALLEY OF THE SUN
By arrangement with Maria Carvainis Agency,
Inc. and P. & R. Permissions & Rights Ltd.
Translated from the English
IN THE VALLEY OF THE SUN
Copyright © 2017 by Andy Davidson
First published in the United States of America by Skyhorse Publishing
Fanzon Publishers
An imprint of Eksmo Publishing House
Пролог
Он сидел с черной соломенной шляпой на коленях в тесной и безмолвной темноте спальни. На кровати в голубом свете ночи лежала женщина. Обнаженная, хрупкая, бледная и миловидная. Взгляд ее широко раскрытых глаз, красных от лопнувших капилляров, был сосредоточен на потолке, где давно выцвело пятно от дождевой воды. Кожа у нее под челюстью побагровела. Снаружи пробивался рассеянный свет, а ветер царапал листьями юкки по металлическому корпусу трейлера. Он поднялся со стула, поднял плюшевого медведя с единственным блестящим глазом, которого прежде отставил в сторону. Где-то в глухой тишине Эльконы раздавалось тиканье часов. Он посадил медведя обратно в кресло, надел шляпу и оставил женщину в ее трейлере, припаркованном в сладко пахнущей можжевеловой роще.
Он проехал из Фредериксберга на пикапе с кемпером триста миль без остановок. Солнце поднималось над пологими холмами и густыми рощами узловатых дубов, окутанных туманом. Пикап свернул на узкую асфальтированную дорогу на Рокспрингс, а затем на юг, пока не добрался до обширного зеленого водоема, за которым лежала Мексика. Отсюда он снова устремился на север, пронизывая простор пикапом, точно жалом. Он ехал наобум, не стремясь к конкретному пункту назначения. Дель-Рио, Комсток, Лангтри – к западу от реки Пекос, где шоссе выходило на необъятное, поросшее кустарником поле, простиралась подлинная пустыня. Сухие овраги змеились здесь, соединенные мостами, а внутри тлели на солнце звериные кости. Он ехал почти на предельной скорости, а когда мимо проносились большие фуры, держался обочины. По радио заливался Эрнест Табб [1] .
1
Эрнест Табб (1914–1984) – американский певец в стиле кантри. – Здесь и далее – прим. пер.
Когда наступили сумерки, он заехал на заправку в заброшенном городе, где только ветер непрестанно стучал по металлу. Он стоял у насосов и курил, пока мальчишка в комбинезоне наполнял бак его пикапа. Солнце тускнело, отливая оранжевыми и розовыми оттенками, и он вытер выступившие на ветру слезы. Мальчишка был метисом, поджарым и мускулистым. При ходьбе хромал, хмурил лицо и общался без намека на хоть какую-то приветливость.
– Propano? – спросил он мальчишку. – Para mi caravana [2] .
2
Пропан? Для моего трейлера (исп.).
Мальчик покачал головой и сплюнул по ветру.
– Proxima ciudad [3] . Возможно.
Он дал мальчику три доллара, раздавил окурок ботинком и поехал дальше в сгущающуюся темноту.
В следующий раз он остановился ночью в придорожном баре к западу от города под названием Сьело-Рохо. Вывеска заведения, «Калхунс», светила над крыльцом красным неоном, и в этом состояла единственная вычурность сего места, в остальном состоящего из шлакоблоков и жести, с облупившейся белой краской поверх выцветшей голубой. Выглядело оно довольно уныло, будто цеплялось за жизнь на этой опушке сухой мескитовой рощицы. Через дорогу от бара из одного конца ночи в другой тянулось множество железнодорожных путей.
3
В следующем городе (исп.).
Он припарковал пикап в луже света от дуговой натриевой лампы.
Мимо пронесся поезд – а он стоял и наблюдал, наслаждаясь его размеренным ритмом. Будто нож, этот поезд проделывал дыры в этой одинокой ночи.
Он вошел в бар выпить пива и обнаружил у задней стены, рядом с туалетами, подключенный музыкальный автомат «Вурлитцер», где рядом у переключателя была приклеена скотчем записка:
Рабочий. Выпуск 1963. Адм.
Хром уже облезал, в коробке зияла трещина.
Он огляделся вокруг.
Единственный, не считая его самого, посетитель сидел в углу. Это была старая abuela [4] с сухим каменным лицом. На ней – тонкая шелковая блузка с бантом у горла. Она потянулась дрожащей рукой к стоящему перед ней стакану виски. Барменом был крупный белый мужчина с посеребренными волосами, он скучал за стойкой, разгадывая кроссворд погрызенным карандашом.
Здесь было прохладно, тускло и приятно.
Он заказал «Пёрл» [5] за последние два доллара и бросил четвертак в «Вурлитцер». Набрал номер песни и уютно устроился в зале, прислонив стул к стене и положив ноги на стол. Опустил шляпу на лицо и растворился в наступившей темноте и умиротворении после долгой дороги.
4
Бабуля (исп.).
5
Здесь: пиво производства одноименной техасской компании.
Мужчина в коробке запел.
Музыка нарастала и затихала.
В темноте послышался запах лимона и ванили, возник изгиб белой икры под бледным хлопчатобумажным платьем, ее фигура – песочные часы. Казалось, само время ускользало прочь. Она перед панорамным окном, откуда открывался вид на мимозу, роняющую розовые лепестки на траву. Ее улыбка, медленно расплывающаяся ниже кобальтово-голубых глаз. Вода, застилающая окно и отбрасывающая тень на стену, точно воспоминание. Ее маленький красный проигрыватель под окном выцарапывает свою песню, а он, еще мальчишка, танцует с ней под крутящуюся пластинку, стоя босиком у нее на ступнях, она держит его за руки.
Их личная мелодия грустно разливается в его сердце.
Песня закончилась спустя три минуты.
Когда наступила тишина, у него в голове раздался голос.
Женский, мягкий и чистый. Она произнесла его имя.
«Тревис».
Он услышал, как звякнул четвертак, и открыл глаза, вернул шляпу на макушку и увидел женщину – но не ту, которую представлял. Ни одна не была той, но все подвергались сравнению с мечтой, с воспоминанием, и пока все оставляли желать лучшего. Эта стояла перед «Вурлитцером» в белом летнем платье в красный цветочек. Кожа у нее была белая, как кость, а волосы – рыжими, как благословение небес. Она нажала на кнопку выбора песни, обернулась и посмотрела на него большими зелеными глазами – и он увидел, что это была скорее девочка, чем женщина, лет семнадцати-восемнадцати. Но по осанке, по тому, как она, стоя перед автоматом, выглядела каким-то образом отрешенной от всего остального мира, она казалась много старше.