Наступило утро. Земля пробуждалась, сбрасывая с себя белоснежное мягкое покрывало тумана. Сквозь молочную завесу пробивался яркий лучик солнца. У реки с утра прохладно, и люди, дрожа от холода, сгрудились возле палатки Алана. Кругом валялись пустые канистры. Возле берега виднелись две лодки. Третья, которая была привязана к колышку рядом с палаткой Спенсера, исчезла, от нее осталось только углубление в песке.

– Сожрали все дотла, - сказал Спенсер, попыхивая трубкой.

– Мне приходилось наблюдать муравьев, - вздохнул Алан, - но то, что произошло накануне, ни на что не похоже.

– Почище водородной бомбы, - поддакнул Спенсер, - и дешевле.

Индейцы на берегу забрасывали песком скелет - все, что осталось от весельчака Маноэли. Перед глазами Алана как живой возник образ его верного слуги, и спазмы сжали горло. Он заплакал.

– Прекратите, человече, - грубовато сказал Спенсер, - хлебните-ка лучше. Эка вас проняло.

– Ваши "бешеные" денежки дорого обошлись бедняге, - огрызнулся Алан.

– Что и говорить, ему не позавидуешь, но лучше он, чем кто-либо из нас двоих, - Спенсер залпом опрокинул виски и закашлялся.

– Знаете, кто вы такой. Спенсер?
– тихо проговорил Алан.
– Расчетливое, бездушное животное, не способное на человеческие чувства!

Спенсер побледнел. Рука, которой он держал у рта трубку, застыла, пальцы другой руки сжались в кулак.

– Выбирайте выражения, приятель, - едва сдерживая злобу, процедил он сквозь зубы.

Алан поднялся и повернулся к собеседнику спиной. Они стояли молча. Туман понемногу редел, искрился в лучах пробуждающегося солнца, а вскоре и совсем растаял.

– Вам, дружочек, следовало бы извиниться, - послышался голос за спиной Алана.
– Джек Спенсер многое прощает, но не все...

– Пошли вы к черту!
– отозвался Алан.

– Тем более, когда дело сделано и можно умыть руки, - весело произнес кто-то сзади.

Оба ученых вздрогнули от неожиданности. Спенсер направил пистолет на звук голоса, но не выстрелил. В сумрачном лесу мелькнула едва заметная тень, и вскоре они уже увидели, как к ним приближается человек. Квадратное загорелое лицо, добродушная улыбка. Лицо улыбалось, а глаза смотрели настороженно и холодно. Шлем, какие обычно носят в тропических странах, придавал толстяку вид заурядного миссионера. Но стекла очков увеличивали глаза, и в их взгляде можно было заметить неприязнь.

– Ну вот что, дружок, опусти-ка пушку, - сказал незнакомец, погрозив Спенсеру толстым пальцем.
– Без глупостей.

Глаза сквозь толстые стекла внимательно изучали Спенсера. Толстяк лишь вскользь взглянул на Алана и индейцев, сгрудившихся возле каноэ. Индейцы, застыв от ужаса, смотрели на широкую борозду посреди лагеря, оставленную муравьиной армией, которая к этому времени перебралась на противоположный берег реки. Там сквозь клочья тумана виднелись обглоданные деревья.

– Ребятки постарались на славу, соорудили укрытие на веки веков. На веки веков.
– Толстяк бросил взгляд на невысокий холмик и рассмеялся. Голос у него был хриплый, неприятный.
– И могилку уже выкопали.

Тем временем к Спенсеру вернулась привычная самоуверенность.

– Что вам надо и откуда вы взялись?
– спросил он, грозно крутя пистолетом.

– Что мне здесь надо, что мне здесь надо? Только хорошего, вот что мне надо, - незнакомец снова погрозил Спенсеру пальцем и закашлялся, подавившись смехом.
– Значит, он, этот невинный ягненочек, спрашивает, что мне здесь надо... А что вы тут потеряли, а? Вам-то что надо здесь, во владениях бабы-яги?

Толстяк зашелся смехом так, что даже слезы на глазах выступили.

– Прекратите ваши дурацкие шуточки!
– не сдержался Спенсер.

Гость поджал мясистые губы, так что они превратились в тоненькую ниточку, глаза его посерьезнели. Он перевел взгляд на Умару и проводников и посмотрел на них так, словно хлыстом стеганул.

– А ну-ка, отвечайте, что здесь делают эти двое белокожих?

Умару с причитаниями припал к земле.

– Я сказал - хватит!
– повысил голос незнакомец и неожиданно несколько раз свистнул.

Из мелочно-белого рва вынырнули темные фигуры. Солнце освещало высокие головные уборы из перьев всех цветов радуги, выкрашенные в белые и черные полосы лица и тела. Узкие щелочки глаз зорко следили за малейшим движением чужестранцев. На кучку людей, стоящих перед палаткой, были нацелены десятки длинных стрел.

При виде индейцев, хозяев леса, Алан глубоко вздохнул. Он и прежде не раз слышал доносившийся из глубины глухой и устрашающий звук бубна. Толстяк что-то крикнул, и стрелы с отравленными наконечниками опустились к земле. На лице гостя заиграла улыбка.

– Бросьте свою хлопушку, младенец, - добродушно сказал он, направляясь к Спенсеру. Едва заметное движение руки - и пистолет оказался у него. Кинув его в траву, незнакомец облегченно вздохнул.

– Ну вот, самое трудное позади, - толстяк метнул взгляд на маленький столик перед палаткой Алана, на котором стоял завтрак.
– Смотрите-ка, стол для гостей уже накрыт. Можно приступать к трапезе?