– Знаешь, так даже лучше, – подставил ей локоть, отчего милашка покраснела еще гуще. – Люблю прогулки.

– Ага! – Афина повисла на руке. – Вон уже чуть не догулялся. Весь город гудит, что на вас напали. Что ты вообще делал в подворотне вместе с магистром?

– А что, ревнуешь?

Похоже, эта шутка зашла слишком далеко. Спутница хмуро уставилась на меня, после чего проворчала:

– Дед, ты нормальный вообще? Или в армии так соскучился по женской ласке, что уже на сестру заглядываешься? Мы, конечно, сводные, но должна же быть мера!

– Мы сводные? – на полном серьезе спросил я и слишком поздно понял, что Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу.

Тонкие брови почти сошлись на переносице, скулы заалели еще ярче, а губки надулись… а затем расплылись в добродушной улыбке.

– Ты никогда не умел шутить, – Афина шлепнула меня по плечу.

Что ж, на этот раз опасность миновала, но лучше думать наперед, а то вместе с новым молодым телом обильно фонтанируют и гормоны, туманя старый прожженный войнами и болью разум.

Сложно совладать с собой, когда так и подмывает подурачиться, а рядом цокает балетками весомый повод ненадолго включить беззаботного мальчишку.

– Кстати… – прошептала рыженькая столь заговорщицким шепотом, что Юстас наверняка бы впал в истерику. – У меня завалялось немного монет. Так что с меня чай и булочки, а с тебя – истории.

– Про войну? – тяжело вздохнул.

– А как же! Только не нуди, что там только смерть и кровь. Не поверю. Думаю, у тебя полно баек про медсестер и раненых солдат. Про поцелуи на перроне перед отправкой на фронт. Про письма домой. Про ожидание скорой встречи. Это же так интересно! Такое только в романах прочтешь, но книги нынче слишком дорогие…

Побывай она на войне хотя бы день – вмиг бы забыла об этих глупостях.

А так же о сне, покое и аппетите.

Похоже, сестренку держат на таком коротком поводке, что она и света белого не видела, вот и навыдумывала всякой чепухи.

Потому что после поцелуев приезжают пустые вагоны.

Вместо письма однажды приходит похоронка.

А ожидание встречи сменяется слезами на могиле.

В войне нет ничего романтичного.

Но разве объяснишь это девчонке, сиднем просидевшей в доме большую часть жизни.

Мы спустились к базарной площади, выискивая подходящее по цене и статусу кафе.

И тут я услышал приглушенные хлопки, а на глаза попалась выжженная на доске надпись: «Стр?лковый тиръ».

Булки и чая, конечно, хотелось больше, но почему бы хоть немного не поубавить прыть юной егозы.

Может, после оглушительного грохота и дрожи в руках на толику представит, каково днями и ночами наслаждаться этими звуками.

И поймет, что лучше всеми силами стремиться к миру.

К тому же, во внутреннем кармане пиджака нашлась мятая пятирублевая банкнота – солидные деньги по нынешним меркам.

– Хочешь воевать? – остановился у двери и указал на вывеску. – Так пошли, постреляем.

– Ой… – девушка испуганно прижала руки к груди. – Даже не знаю. Я не пробовала.

– Ну так попробуешь. Соскучилась без приключений? Вот тебе приключение.

– Ну… хорошо. Попытка не пытка.

Прыти поубавилось уже с порога, и все же мы вошли в полуподвальное помещение с низким потолком и ростовыми мишенями вдали. На стене висел прейскурант: рубль за десять пистолетных патронов или три винтовочных.

Толстый старик в фартуке и картузе принял деньги и указал на спрятанный под витринным стеклом арсенал – от нагана до трехлинейки. Был там и совсем крошечный дамский револьвер, легко уместившийся бы на ладони. Афина сразу же указала на него.

– А чего такой маленький? – произнес с усмешкой. – На войне таких маленьких нет.

– Ну, Гек! – наигранно взмолилась Афина. – Дай хоть из этого попробую.

– Ладно, трусишка, – навык лишним не будет, особенно если в городе нынче действительно так опасно. А судя по тому, что случилось ночью, можно в этом не сомневаться. – Умеешь хоть?

– Ну… – сестра сжала кроху обеими руками и навела на мишень. – Вроде как.

– Не торопись, – придержал плечо ладонью, но красотка наоборот вздрогнула и попыталась отстраниться. – И не дергайся, а то ещё себя подстрелишь. Чтобы крючок пошёл плавней, взведи курок. Знаешь, где что?

– Да… – спутница опустила большой палец в углубление и провернула барабан. – Страшно… Сильно бахнет?

– А как же, – подзадорил подругу. – Ты же мечтаешь о войне. Вот, давай.

– Ну Гееек… Давай ты, а я посмотрю. – Афина положила прикованный к цепочке револьвер на стол и спешно зажала уши ладонями.