Более умело это делают артистки, но и то только в жизни. На сцене они обычно выходят с таким густым слоем пудры на лице, что оставляют после каждого своего движения настолько густой белый след, что зрители дальних рядов начинают принимать пейзаж летней ночи за зимнее непогожее утро.

По этому поводу я разговаривал со многими женщинами.

Большая часть отговаривалась полным неумением разобраться в интересующем меня вопросе:

— А как же не пудриться?

В этих случаях я подчинялся суровой необходимости и переводил разговор на другую тему, но некоторые пытались оправдываться:

— Все равно, выйдешь на улицу, пудра слетит…

— Зачем же тогда пудриться? Ведь никто же не строит письменных столов из одуванчиков, зная, что такой стол не выдержит и тяжести обыкновенного карандаша.

— Это другие пудрятся здорово. Я немного.

— Есть люди, которые прыгают, в силу необходимости, в пролеты лестниц с шестого этажа, однако же вы, например, не прыгаете с предпоследней ступеньки… Это не оправдание…

— Ну да… Вы просто придираетесь… Я знаю многих мужчин, которые тоже пудрятся…

— Ничего не доказывает… Я слышал о том, что среди мужчин попадаются вырезавшие целые семьи. Это не оправдание.

— Да я и не оправдываюсь. Взяла и напудрилась…

— Я и говорю… Особенно так, как вы, — почему-то нос белый…

— Как нос?

— Один нос, белый, белый…

— Это вы серьезно?

Ваша спутница конфузится и, в виде резюме разговора, вынув из ридикюля маленькую пуховку, проводит по щекам две длинные белые полосы.

* * *

Вам никогда не приходилось слышать, как женщины, нежные и с чуткой душой, о которых принято говорить только с примесью шумного и неопровержимого восторга, разговаривают с портнихами? Непременно послушайте.

— Это ко мне, наверно… Я сама пойду к телефону… Слушаю, слушаю… Барышня, да перестаньте звонить… Да, это я. Кто говорит? Ах это вы, Пашенька?.. Что? Не могли приготовить блузку?.. Не слышу… У кого мать умерла?

У вас… Я. конечно, сочувствую, только почему же, когда шили Катерине Михайловне, так у вас и мать не умирала, а как для меня, так все… Вы хоть теперь, Пашенька… Там к вороту надо пришить немного кру… Почему вы не можете выходить? У вас? А что доктор сказал? Неужели тиф? Вот вы всегда так подведете, Пашенька, не то, так другое… Если бы вы меня предупредили, я мадам Анет отдала бы… Прощайте… Ты слышал? Вот они всегда такие дряни, из-за них всегда оборванной ходить будешь…

* * *

Вы, наверное, замечали, каким взглядом смотрит дама в трамвае, когда она входит с площадки внутрь вагона, на сидящих мужчин. Сегодня у ней свободный вечер; вчера были гости, на завтра есть уже билеты в оперу, а сегодня она урвала свободные пять часов и едет поболтать к Наталье Петровне.

Трамвай полон какими-то мокрыми чиновниками с подсунутыми под пальто портфелями, студентами, бегающими глазами по газете, в стороне какой-то раненый с перевязанной рукой… И никто… Никто не поднимается с места, чтобы, учтиво раскланявшись, предложить:

— Пожалуйста…

По глазам ее даже малоопытный психолог мог бы прочесть:

— Прекрасно. Предположим, они бегали за трамваем, цеплялись за ручки у дверцы, мокли под дождем на остановке, но разве это значит, что из-за одного удовольствия поболтать с Натальей Петровной, которая вообще глупа, я должна висеть на ремне, толкаться с каждым проходящим по вагону и при каждом толчке ловить свободной рукой воздух…

В Англии этого бы не допустили мужчины. А здесь… Разве же это люди? И если бы в это время заставить даму высказать свое искреннее мнение и о мокрых чиновниках, поглядывающих на часы, скоро ли они смогут обсушиться дома, и о студентах, мечтающих купить на ужин полфунта вареной колбасы, если кондуктор не успеет взять за кусочек следующей станции, — я думаю, что пристрастности ее оценки позавидовал бы любой прокурор, имеющий дело с судимыми за шестую кражу и одиннадцатое убийство…

* * *

Мягкие по характеру и добросердечные женщины очень любят домашних животных. Я часто наблюдал особенности этой, характерной для женской отзывчивой души, любви.

— Маша! Что это Мушка под ногами вертится… Вы опять, наверное, не дали ему молочка… У, бедная кошечка моя…

— Давала, барыня, одно полное, другое не полное вылакал…

— А что же он так в глаза смотрит…

— Животное… Потому и смотрит. Ластится…

— Это он с голоду. Я же вам сказала, чтобы вы не смели кошку морить голодом… Сами выпили молоко, а она…

— День постный, барыня, не пью молоко-то…

— Да, вы всегда найдете… Если не желаете исполнять моих распоряжений, можете завтра же…

— Барыня, да я…

— Что там барыня… Завтра же убирайтесь, я скажу барину, чтобы он вышвырнул вам деньги и паспорт… Идите… Котик мой милый, родной мой… Котик… Маша, что вы там плачете?.. Ну, целая истерика… Ничего, поревет и перестанет… Это простонародье, знаете, оно не может привязаться к домашнему животному. Завтра пусть убирается, я найду другую, получше… Знаете, Анна Николаевна, я так люблю животных, у меня такая душа, такая…