Твоя грудь мне дорога всеми сердцами,

которые я, будучи лишен их, полагал мертвыми;

там царствует любовь, со всем, что ей принадлежит,

и всеми друзьями, которых я считал похороненными.

Как много священных и почтительных слез

глубокая преданная [религиозная] любовь похитила из моих глаз,

как проценты мертвым, которые, кажется,

только переместились и теперь сокрыты в тебе!

Ты – могила, в которой живет погребенная любовь,

увешанная трофеями моих ушедших возлюбленных друзей,

которые все свои права на меня передали тебе,

и то, что принадлежало многим, теперь только твое.

Их любимые образы я вижу в тебе,

и ты – вместе со всеми ними – целиком владеешь мной.

32.

Когда ты проживёшь тот скорбный день,

В который смерть зароет мои кости,

То, выяснишь: достойное взамен

Моим стихам найти не так уж просто.

Сравнишь с произведением любым,

И пусть, в моих стихах найдёшь изъяны,

Поют они об искренней любви,

Когда другие – просты и банальны.

И оценив меня, тогда поймешь:

«Твои стихи сильнее век от века,

Воспел любовь ты нищих и вельмож,

И ценной для любого человека,

Но, умер ты, вокруг поэтов много,

Читаю всех, и только ты – от бога.»

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:

If thou survive my well-contented day,

When that churl Death my bones with dust shall cover,

And shalt by fortune once more re-survey

These poor rude lines of thy deceas d lover,

Compare them with the bett'ring of the time,

And though they be outstripped by every pen,

Reserve them for my love, not for their rhyme,

Exceeded by the height of happier men.

O then vouchsafe me but this loving thought:

`Had my friend's Muse grown with this growing age,

A dearer birth than this his love had brought

To march in ranks of better equipage:

But since he died, and poets better prove,

Theirs for their style I'll read, his for his love.'

Если ты переживешь тот благословенный для меня день,

когда этот скряга [мужлан], Смерть, укроет мои кости прахом,

и случайно еще раз перечтешь

эти бедные безыскусные строки твоего умершего друга,

сравни их с достижениями времени

и, хотя бы их оставило позади любое перо,

сохрани их ради моей любви, не ради стихов,

которые будут превзойдены искусством более счастливых людей.

И удостой меня такой любящей мысли:

"Если бы Муза моего друга росла вместе с растущим веком,

его любовь принесла бы более ценные плоды, чем эти,

чтобы ему шагать в рядах лучших*,

но раз он умер, и поэты стали лучше,

я буду читать их сочинения ради их стиля, а его – ради любви".

* В подлиннике – образ марширующих полков, где "equipage" означает "вооружение", "оснащение". Возможно, здесь содержится указание на лучшую образованность других поэтов по сравнению с автором "Сонетов".

33.

Я часто видел, как восходит солнце,

Вершины озаряя красотой,

Потом, спускаясь в каждое оконце,

Сверкал прекрасно лучик золотой.

Но, вскоре утро позволяло тучам

Затмить своё чудесное лицо,

И, пряча облик, зрителей измуча,

Скрывалось от настойчивых ловцов.

Так было и со мною: солнца лучик,

Моё лицо сияньем осветил,

Но, жаль, всего на час, и скрыли тучи

Всё то, что подарил он, полный сил.

Вот так, к тебе моя любовь понятна:

Что взять с людей, когда на солнце пятна.

Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшанэ:

Full many a glorious morning have I seen

Flatter the mountain tops with sovereign eye,

Kissing with golden face the meadows green,

Gilding pale streams with heavenly alcumy,

Anon permit the basest clouds to ride

With ugly rack on his celestial face,

And from the forlorn world his visage hide,