Все ее рассказы звучали, как очередная сказка о принце и принцессе, где все непременно заканчивалось хорошо несмотря на то, что в нашей жизни закончилось плохо.

Папа улыбнулся печально и опустил взгляд. А затем медленно встал со своего места и подошел ко мне, складывая руки на груди в защитном жесте. Казалось, что я никогда не видела его таким уязвимым, даже когда он в пьяном угаре верил в созданную иллюзиями жизнь.

—Я был ею одержим, не просто любовь, милая. Я дышать без нее не мог. Казалось, что вот прямо сейчас упаду замертво, если она моей не будет. И она была…с виду, но так никогда и не стала по-настоящему моей. Я пытался словить ее, но так и не поймал. Какая ирония. Рядом и при этом так далеко.

Это заставило меня замереть, а кровь в жилах застынуть. Испытывав первый прилив шока, я переспросила:

—Ты меня не разыгрываешь? Бабушка говорила же, что у вас…да и фото…— все смешалось в голове, преобразовываясь в одно темное пятно, расползающееся по памяти. Да не могло это все быть выдумкой. Спустя столько лет я смотрела на их свадебные фотографии и радовалась как ребенок. Вот она, настоящая и чистая любовь, бывает же. Не у всех, но бывает.

—Милая, бабушка говорила то, что должна была сказать маленькому ребенку. Правда в том, что я был так же одержим ею, как твой одержим тобой. И поверь мне, такое слепое желание обладать ни к чему хорошему не приведет. Ты молодая, вся жизнь раскинута перед тобой вот так, на ладони, — он протянул ко мне распахнутые руки и поднял глаза к потолку, втягивая побольше воздуха.

Я была уверена: он был в шаге от настоящих слез, и это заставило напрячься как никогда.

—Первое очарование спадет, а он тебя не отпустит, это ведь зависимость. Такое лучше и не испытывать никогда. Твоя мама так и не смогла меня полюбить, хоть мне и казалось обратное сначала, но может быть очарование, вожделение, конечно, но не любовь. Не думай, что я тебя отговариваю, просто…ты такая малышка еще, пусть и стала старше на целую жизнь из-а всего, чем я, безусловно, не горжусь. Но я хотя бы сейчас хочу уберечь тебя от того, что может принести боль. Он твои первые отношения, и все это не так должно быть. Вообще не так, должно быть без драмы, солнышко мое.

Я смотрела на его распахнутые подрагивающие руки и поверить не могла, что он все это произносил. Слушала и стекала на пол, переставая существовать в моменте. Да я мало помнила из детства, но я всегда видела маму и папу вместе, мы были семьей. Дружной и любящей.

Были или казались?

Но они были женаты точно. Я видела старые копии свидетельства о браке.

—Пап, ты что…заставил ее выйти за себя? Это все было договорным браком? — я зажмурилась, понимая, что по щекам начали капать горькие слезы.

—Мне ее обещали, дочка, но меня она не любила, а вот кого она любила…я так и не узнал, теперь и не узнаю никогда. Мне бы на него просто посмотреть. Кого она уберегла от всего того, что пережил я, — печаль обрушилась на его плечи, притянув их к земле бетонными плитами.

В глазах, молящих о помощи, есть что-то завораживающее и бесконечно отрезвляющее.

В моих глазах была мольба, невыполнимая и невозможная. Откатить все назад и дальше жить среди воздушных замков.

Мою маму обещали. Как вещь или зверушку? Как обещают людей?

Смахнув катившиеся по щекам слезы, я развернулась на пятках и выскочила из квартиры, четко осознавая, что смотреть папе в глаза не смогла бы прямо сейчас.

Мне нужен был свежий воздух и время все переварить. И когда я бы смогла снова вернуться к этому разговору — оставалось загадкой, решать которую я не собиралась в ближайшее время точно.

Сев в первый попавшийся автобус, я колесила по городу до первых сумерек, не обращая внимания на вибрацию телефона. Забывая вообще обо всем.

Но Саша обо мне не забыл. И как только я проверила пропущенные, к горлу резко подкатила паника плотным узлом. Я не выходила на связь полдня и наверняка заставила его переживать.

Но на мои звонки он сейчас не отвечал, сколько бы раз я ни пыталась связаться.

Немудрено, что по приезде на дачу, меня встретил самый угрюмый вид Саши. Сейчас это был не Саша, а именно Александр Белов, мэр нашего города.

ГЛАВА 13

САША

Сын приехал. Можно было бы обозначить последние события и поярче, если бы Рус захотел со мной говорить. За личные беседы я молчу, тут даже по телефону не вышло. Конечно, я и не надеялся на то, чтобы встречать его лично. Мне кажется, скандал разгорелся бы еще возле трапа самолета, а посему я отправил своих людей, приказав довезти в целостности и сохранности. Для меня теперь это не просто слова, которые говоришь кому-то как напутствие. Для меня это не то мантра, не то молитва. Я слишком хорошо уяснил урок, и к человеческой жизни иначе относиться теперь не смог бы никогда.

—Рустам приходил, — я говорил с матерью по телефону, когда проскользнула эта фраза. —Ты когда с ним увидишься?

Ни по-хорошему, ни по-плохому с Рустамом не выходило никак. Ощутив прилив горького разочарования в самом себе, я откинулся в кресле, закрывая папку с бумагами.

—Когда он трубку возьмет, — и заблаговременно решив съехать с темы, продолжил, — Ты как себя чувствуешь?

—Саш, не надо менять тему, это не поможет. Я буду пилить тебя, понимаешь? — с отчаянием в голосе прошептала мать.