* * *

Вопреки надеждам и ожиданиям Манакова, Ворона позвонил Михаилу Павловичу далеко не сразу по возвращении в Москву. До их встречи в Сокольниках, столь неожиданно закончившейся на задворках шашлычной, произошло еще множество событий.

В Москве из родни у Гришки осталась только тетка — немолодая, прижимистая и пьющая. Она приняла неласково — поджала губы провалившегося беззубого рта и уставилась на племянника сухими маленькими глазками. Поздоровавшись, Григорий выставил на стол купленную по бешеной цене бутылку и, скинув куртку, уселся. Тетка молча собрала закусить, подала стаканчики, вилки, нарезала хлеба. Выпили.

— Жить-то у меня полагаешь? — сложив руки на животе, поинтересовалась женщина.

— Где же еще? — изумился Гришка. — У меня тут площадь.

— А тебя пропишут?

— Пропишут, если ты поперек не станешь. Да и тебе чего одной мыкаться. Небось, персональной пенсии не заслужила?

— Кормилец, — презрительно фыркнула тетка, — живу, как видишь, с голоду не померла. Но ты на мои деньги не зарься, я тебя кормить не собираюсь.

— Ладно тебе, — миролюбиво сказал Анашкин.

Ссориться с теткой раньше времени в его планы не входило: сначала надо прописаться, осмотреться. Да и настроение было шоколадное — воля, Москва, с детства знакомая квартира, в которой, похоже, так ничего и не изменилось за годы его отсутствия. Да и чего бы тут произойти изменениям? Пенсия у тетки пятьдесят восемь рублей, ходит в старье, а надо за квартиру платить, есть, пить, одеваться, обуваться, да и на лекарства, небось, тоже деньги идут.

— Вот пропишусь, на работу устроюсь, — мечтательно протянул племянник.

— Знаю я твои работы, — хмыкнула тетка, наливая себе еще, — опять загремишь в тюрягу.

— Не, больше туда ни ногой, — покрутил начавшей тяжелеть головой Гришка. — Хватит, нахлебался. Картошка в доме есть? Пожарила бы, а то жрать охота…

Вечером, лежа на старом диване, Ворона меланхолично глядел на темнеющее небо за окном и, покуривая, раздумывал над дальнейшим житьем-бытием. Нет сомнений, что милиция знает о его приезде, — из колонии послали сообщение, а бабки-общественницы, видевшие его у подъезда, обязательно сегодня же настучат участковому. Если не явиться к ментам самому, то непременно приползут сюда и начнут нервы мотать — когда приехали. Почему сразу к нам не пришли, не подали заявление на прописочку? Придется пойти и гнуться перед ними. Иначе в столице не пропишешься. И защитить тебя, сироту, некому. Кто захочет заниматься его трудоустройством и пропиской? В лучшем случае девица или лысый дядька в юридической консультации зачитает тебе статью из кодекса и начнет ее мутно толковать, чтобы ты поскорее отвалил. Клиент Анашкин явно не выгодный, стоит только на рожу поглядеть, как сразу ясно — денег тут не выжмешь. Откуда у него деньги? За нанесенный потерпевшему ущерб из заработка в колонии высчитывали, за содержание тоже, а сам заработок курам насмех — что заработаешь на ящиках? В отделах кадров тоже кислые физиономии состроит — путевой специальности нет, да и не с ударной комсомольской стройки прибыл в город Москву гражданин Анашкин.

В общем, куда ни кинь — всюду клин. Правда, есть одна толковая зацепочка — шепнул в зоне надежный корешь адресок, по которому готовы принять и помочь таким, как Гришка: деньжат дадут, к делу пристроят, пособят по возможности, но паспорт все равно надо получать.

Утомленный размышлениями, он незаметно заснул. Утром Григорий попил чаю, умылся, наскоро побрился и потащился в отделение милиции.

Принял его занудливый капитан средних лет, одетый в мятую форму с засаленными погонами. Пыхтя зажатой в прокуренных зубах «беломориной», он внимательно перечитал поданные Григорием документы.

— Ну, как дальше будем, дорогой Анашкин? — прищурился капитан. — Желаете прописаться у тетки?

— Желаю, — глядя в покрытый истершимся линолеумом пол, буркнул Ворона.

— А как с работой будем?

— Пойду устраиваться, — вздохнул Гришка, представив себе лица кадровиков. — Я, когда сюда к вам шел, объявления видел. Везде люди требуются.

— У тех, кто требуется, паспорта есть, — многозначительно бросил капитан.

— Дак надо бы и мне получить, — просительно Начал ловить его ускользающий взгляд Анашкин.

— Зайди ко мне через две недельки, — отодвигая бумаги на край стола, велел капитан.

— Долго больно ждать, — пожаловался Ворона.

— Мы тут тоже без дела не сидим, а такие дела я один не решаю, не положено.

— До свидания, — слегка поклонился ему Григорий и вышел…

Некоторое время он покурил, сидя на лавочке в чахлом скверике неподалеку от отделения. Напротив скверика образовалась стихийная стоянка машин автолюбителей, и Григорий жадно разглядывал чужие «аппараты». В кончиках пальцев даже появился знакомый зуд, словно сейчас он просунет тонкую отвертку в замочную скважину автомобильной двери, пошурует там — и она распахнётся. Завести чужую тачку для специалиста — плевое дело, труднее отыскать секретку или избавиться от разных противоугонных устройств.

Однако Ворона и в этих делах поднаторел. В группе, занимавшейся хищением автомобилей, он выполнял роль отгонщика. Один человек высматривал «объект», который готовились увести, потом сообщал о результатах — и в дело вступал Анашкин. Частенько информация о новой машине поступала прямо от людей из магазина, и тогда задача упрощалась — устанавливали, где хозяин оставляет свою красавицу. Григорий вскрывал дверь, заводил мотор и угонял машину, передавая ее в условном месте другому члену группы. Дальнейшее его уже не касалось — получал свою долю и ждал следующего случая. Перекрашивали автомобили, ставили на них новые номерные знаки, перебивали маркировку мотора и кузова, добывали документы на право владения автомобилем и техпаспорта уже другие. Когда Анашкин попался, он «сознался», что хотел угнать машину, но ни словом не обмолвился о тех, других. Поскольку к тому времени Григорий совершил угон автомототранспортного средства без цели хищения повторно, а такие действия подпадали под часть вторую статьи двести двенадцатой прим, суд определил ему наказание в два с половиной года лишения свободы, с отбыванием срока в исправительно-трудовой колонии общего режима.

«Ласточка, — лаская взглядом формы новой модели «Жигулей», млел Ворона. — Хороша! Кругом пишут об инфляции, а машинки в цене не падают. Угнать такую, с руками оторвут».

Однако, прежде чем решаться на подобное, надо знать, кому отдать машину. Ну, угнал, покатался, а дальше что? Где взять для нее номерные знаки, техпаспорт, где перекрасить?

Оторвавшись от созерцания чужих машин, Ворона докурил и, нашарив в кармане двушку, отправился на поиски телефона-автомата.

— Алло, Голубсва мне пожалуйста.