Рынок его оглушил гомоном толпы, обилием ларьков и прилавков, пестротой товаров и бешеными ценами. Люди сновали взад-вперед, толкались, приценивались. Анашкин слегка ошалел. Какие же перемены произошли на воле, пока он парился в зоне! Нет, читал в газетках, слышал, конечно, но надо было увидеть… Продавали чуть ли не все, что только можно придумать, но цены, цены!

В углу, окруженный любопытной толпой зевак, немолодой щербатый мужичок предлагал сделать любому желающему цветную татуировку по избранному трафарету — хочешь, профиль бывшего «вождя трудящихся всей земли», хочешь, хризантему, а если позволяют средства, то разукрасят спину картиной в семь цветов.

— Модно на Западе, — авторитетно разъяснял щербатый, — даже миллионеры с наколками. У нас все, как положено, с гарантией от СПИДа. Машинка японская, иглы и тушь остались в прошлом веке. Красители импортные, цвета от времени не теряют.

Вороне отчего-то стало стыдно за свои блекло-синие разводы татуировки, и он ретировался.

«Нет, — подумал Гришка, — как не вертись, а жопа сзади. Придется, видно, сползать по адресочку, который шепнули в зоне. Среди братии на рынке мне явно делать нечего, и тут я чужой».

Адресок, по которому он надумал отправиться, внушал сомнения в своей достоверности — Выставка достижений народного хозяйства, детский фотограф Леонард Дмитриевич. Хотя чего гадать и раздумывать — до Выставки отсюда рукой подать.

Верный своим принципам, до ВДНХ Ворона поехал на троллейбусе, а на территорию проник без билета, проскользнув мимо бабок-контролеров с толпой экскурсантов. Увидев молодого парня с фотоаппаратом, поджидавшего клиентов около Чебурашки и крокодила Гены, сделанных в человеческий рост из папье-маше, Анашкин подошел к нему.

— Леонарда Дмитриевича знаешь? Тоже фотограф. Где он?

— Прямо, — не удостоив Гришку даже взглядом, лениво ответил парень. — У фонтана работает, не заблудишься.

Ворона поплелся к фонтану, злобясь на собственную неудачливость, усталость в ногах и припекающее солнце — вот она, свобода, о которой он днем и ночью мечтал в зоне. Обиваешь без толку ноги то на ипподроме, то в гаражах, то в отделении милиция, то на Выставке. Надоело. А дома тетка встретит вопросом: как дела? Какие у него дела, что он, прокурор или министр? Все ждет от него чего-то, старая дура, может, думает, что он будет ее поить каждый день в знак признательности за долголетие?

Леонарда Дмитриевича он заприметил сразу — средних лет тощий мужичок в старомодной шляпе-сеточке. Фотограф ставил детишек около старинного экипажа, щелкал затвором, затем переводил их к Микки-Маусу, снова щелкал затвором и получал деньги, а в стороне ждала очередь. Улучив момент, Ворона подошел ближе и потянул Леонарда за рукав полотняного пиджака:

— Я от Колчака.

— М-да? — иронично хмыкнул фотограф. — Адмирала давно шлепнули.

— Этот живой, лямку тянет, — ответил Гришка, услышав отзыв на пароль.

— Погуляй часок, — показав глазами на очередь, попросил Леонард Дмитриевич, — потом поговорим.

Чертыхнувшись, Ворона потащился в тень и сел на лавку.

Когда он вновь подошел к фотографу, тот был свободен. Заметив Анашкина, он приветливо улыбнулся, показав золотые коронки на передних зубах:

— Погулял? Ну как там наш общий приятель?

— Трудится, — присаживаясь на корточки по привычке заключенных, коротко ответил Ворона.

— На свободу с чистой совестью, — снова улыбнулся фотограф. — А ты давно откинулся?

— Недавно. Колчак сказал, помочь можете, к делу пристроить.

— Можем, — покосился на него Леонард Дмитриевич, словно оценивая возможности нежданного посетителя.

Понимая недоверие фотографа, Гришка коротко описал ему знакомого по зоне, прозванного Колчаком, назвал адрес тетки, рассказал, за что получил срок и чего он хочет от Леонарда Дмитриевича. Тот молча выслушал, полуприкрыв набрякшими веками глаза и никак внешне не реагируя на услышанное, потом спросил:

— Права на вождение машины у тебя есть?

— Нету, — вздохнул Анашкин. Были бы права, он нашел бы себе местечко, а не шлялся по выставкам и ипподромам. — Любую тачку водить могу, а прав нету, и отдадут еще только через год.

— Плохо, — пожевал губами фотограф, раздумывая о чем-то своем. — Денег я тебе дам, но надо будет отработать.

— Сделаем, — повеселел Ворона: кажется, лед тронулся?

— Скорее получай паспорт и приходи. — Опустив руку в карман необъятно широкого пиджака, фотограф вытащил пачку червонцев и сунул Гришке. — На, отработаешь потом, но с паспортом не тяни, понял? Поручитель у тебя серьезный, хочу надеяться, что не подведешь. А люди по жизни должны ходить как волки, стаей! Один пропадешь, запомни, сынок!..