— К ошибочным, — улыбнулась Кларисса. — Глядя на происходящее со стороны, к верным прийти трудно. Особенно если глядеть из Веркема.

— Вы как всегда правы. Но к каким именно, заслуживает уточнения. Верите ли, тамерские мудрецы решили, что еще с момента прибытия к ним покойного графа Къела все это было отменной провокацией, причем моего авторства. Что мы, трое герцогов… эпитеты, которые они вставляют между словами «трое» и «герцогов» я, пожалуй, опущу — вы, Кларисса, и так их представляете, а юношам ни к чему слышать подобное, сговорились свергнуть безумного короля и решили заранее ослабить Тамер. Все, что они узнавали с самой капитуляции, их в этом убеждало все сильнее и сильнее. Вот казнь Къела в это не умещалась, так эти умники сочли, что казнено было некое подставное лицо, отдаленно похожее на Алви. Кесарь тамерский последние волосы с головы повырвал, досадуя, что позволил себя так обмануть. Неудавшееся покушение на графа Къела — признаюсь, моих рук дело, — они сочли покушением на их наследника, благо, ранен был как раз он. Забавно, не правда ли? В представлении наших дорогих соседей мы все куда умнее, чем на самом деле…

— Это и к лучшему, — покивала, отсмеявшись, Кларисса. — Признаться, я довольно долго считала, что примерно так дело и обстоит. Только вот Реми и герцогиня Алларэ… это никак не умещалось! Я только потом поняла, почему это случилось. Если бы герцог Скоринг и впрямь пошел по этому пути… — вздохнула она.

— Душа моя, вы ума лишились?! — резко поднялся со своего места Руи. — Уж от вас-то подобное слышать…

— Что вам, собственно, не нравится? — Кларисса вдруг рассердилась: ладно Реми, его понять несложно, но герцог Гоэллон? Ему тоже представляется вредным все, что как-то связано с бывшим регентом просто потому, что связано именно с регентом? — Не будь на его руках крови Алларэ… да можно ли мечтать о лучшем регенте при Элграсе?! Нынешний герцог Алларэ глубоко достойный человек, но у него нет и сотой части той смелости, что у Скоринга. Фиор сумеет сохранить сделанное, но не продолжит дело Скоринга.

— Вот только продолжателей этого дела нам еще и не хватало! К тому же продолжить-то мы сумеем, не беспокойтесь — если будет где продолжать. Я сказал уже сегодня, повторю и вам, — Руи оперся на стол, исподлобья глядя на женщину. — Если он преуспеет в своих замыслах, в этом мире не будет действовать ни одно чудо Сотворивших. Хватает у вас фантазии, чтобы представить все последствия?

— В этом мире, — передразнила его Кларисса, — когда-то и вовсе не действовало ни одно чудо. Однако ж, люди жили. И вы с вашими эллонцами, и господин барон Литто тому лучшее доказательство.

— Откуда вы об этом знаете? — еще больше подался вперед герцог Гоэллон.

— Вы книгу Сотворивших читали? — изумилась женщина. — Если первое чудо было сотворено в девятом веке от Сотворения мира, а люди якобы сотворены в первый год, то девять веков они жили безо всяких чудес! Руи, вы отучились считать до тысячи?! Не будем уж совсем впадать в ересь и говорить о том, что сроки от сотворения мира стоило бы считать так, как хокнийцы… или алларцы.

— Безумие какое-то, — герцог вздохнул и опустился в кресло, провел ладонями по лицу. — Как там жили те люди, мы можем лишь догадываться, но ныне-то все опирается на чудеса. Вы хотите проснуться, не ведая времени, не умея отличить север от запада, заболеть желтой лихорадкой? Все это — в один день и час?

— Мы могли все это предотвратить! — резко бросил Алессандр.

— Об этом мы уже говорили, Саннио. Не повторяйтесь. Я уже раз объяснил вам, что никакие подарки из соседнего мира не спасут наш. Нельзя вывезти миллионы потребных для того вещей, а научиться делать своими руками средства против болезней — тем более нельзя.

— Так, значит, в Мире Воздаяния живут без чудес? — кротко спросила Кларисса.

— Сами борются с болезнями и прочими несчастьями?

— Да, разумеется… — герцог Гоэллон осекся, вздохнул. — Вы коварны, душа моя. Нет, нет и трижды — нет. Я не допущу ничего подобного.

— Воля ваша, — Кларисса пожала плечами. — Надеюсь, я была вам полезна.

— Боюсь, что вы были весьма вредны, — хмыкнул Руи. — Для нашего юношества, например. Саннио, вы же полностью согласны с госпожой Эйма, верно?

— Нет, не согласен. Теперь уж остается только делать так, как вы решили.

— Альдинг?

— Я не имею ни малейшего желания решать судьбы мира, господин герцог. Тем более, что я не представляю, чем герцогу Скорингу не угодил нынешний порядок вещей. Мне хотелось бы знать о причинах, которые заставляют его желать низвержения богов, зная о цене, ибо мне представляется, что он не из тех, кто будет платить ее в угоду своей прихоти или тщеславию. «Какой чудесный юноша!» — с безмолвным восхищением подумала Кларисса.

— Здесь так тепло ночами… — Керо потянулась, потом устроилась головой на плече любимого супруга, положила руку ему на грудь. — У нас бы уже с открытым окном было холодно. Осень ведь уже…

— В Алларэ сейчас шторма начались, — откликнулся Эмиль. Оба они обожали ночные беседы, и все никак не могли наговориться, хотя сотню раз уже клялись, что больше не будут болтать до самого утра. — Какие там окна, там ставни с петель срывает на побережье…

— Ужас какой! Не хочу отсюда уезжать до весны.

— Весной тем более не захочешь, весной здесь красиво. Степь цветет от горизонта до горизонта. Ярко, как в ювелирной лавке.

— Ты везде побывал?

— Ну, почти… — Керо щекой почувствовала усмешку Эмиля. — В Диких землях не был.

— Там совсем неинтересно. Сплошной снег да олени. Больше ничего. И оленьи пастухи, в оленьих шкурах ходят, оленину едят, в палатках из оленьих шкур живут. Говорят на своем, не поймешь ни бельмеса — еретики, не признали Сотворивших, на них чудеса не простираются. Охотники, правда, хорошие. Красного зверя из лука бьют в глаз, чтобы шкуру не портить. Так наконечники для стрел у нас покупают — у них даже кузниц нет, вообще ничего нет…