Илья находился в раздумьях: остаться сидеть, ощущая, как сосед постоянно дергается и порождает новые волны вони, или присоединиться к стоящим пассажирам, чтобы между ним и мужчиной было хотя бы пустое кресло. Внезапно сосед наклонился к его уху и отчетливо прошептал:

– Сухарики. Сгорели.

Илья дернулся в сторону, но особо отстраниться было некуда, мешали стоящие пассажиры. Он решил вести себя так, как будто ничего не происходит, чтобы не провоцировать сумасшедшего. И не смотреть в его сторону.

Сосед снова грозил пальцем кому-то невидимому в окне, отвернувшись от Ильи. Тот тихо выдохнул.

– Нет! – вдруг громко выкрикнул сумасшедший. Повернулся к Илье, вцепился в его предплечье и начал его трясти, повторяя: – Сашку! Сашку! Сашку спаси!

Илья, расталкивая пассажиров, вскочил с кресла, отцепляя пальцы дурного соседа от себя. Лицо того, искаженное криком, вдруг опять расслабилось, он отпустил руку Ильи и снова отвернулся к окну.

Илья протиснулся ближе к выходу и стоял там до конца поездки. Сумасшедшего ему было не видно за спинами других пассажиров, но когда Илья вышел на нужной остановке, увидел его в окне: мужчина выглядел вполне нормально – глаза его серьезно смотрели на Илью, он больше не дергался и не бормотал.

Недоумевая, что за странный тип ему попался, Илья пошел к дому профессора Кранца. Адрес он знал по прошлым визитам, поэтому уверенно набрал на домофоне номер квартиры и, когда дверь подъезда открылась, пешком поднялся на четвертый этаж. Дверь в квартиру профессора Кранца была открыта – он всегда отпирал все замки после звонка в домофон, чтобы гости не ждали.

Илья вошел и громко поздоровался, давая знать, что гость уже в доме. Обычно профессор выходил навстречу из кухни в сопровождении своего любимого пса, улыбчивого корги Наполеона, и сразу звал пить чай. В этот раз никто Илью не встретил, поэтому он сам аккуратно пошел по коридору, продолжая звать хозяина по имени.

Профессор обнаружился в комнате, которую можно было считать библиотекой – стены были заняты шкафами с книгами, посередине находился стол и кресло, другой мебели не было. Профессор сидел на коленях у стола, рядом с лежащей собакой: Наполеон был мертв.

– Олег Петрович, я тут… это… – Илья не находил слов, которые подходили бы к ситуации. – Что случилось?

– Он… просто не проснулся, – со слезами в голосе ответил профессор.

– Я могу как-то помочь? – Илья осторожно присел рядом с профессором.

– Нет… нет, спасибо… – рассеянно ответил профессор, – я уже позвонил… – он не уточнил, куда, и замолчал.

– Ну, я в другой раз зайду? – неуверенно спросил Илья. С одной стороны, он понимал, что сейчас неуместно повторять свою просьбу, с другой стороны, ему очень хотелось узнать больше об этой истории с Сухаркиным.

– Что? Ах, да, я же подготовил подборку, – профессор Кранц протянул руку и взял со стола картонную папку с завязками. – Здесь информация по тому случаю. Я хотел вставить в свою книгу, но редакторы выбросили эту историю, сказали, что слишком всё мрачно и непонятно. – Профессор протянул папку Илье.

– Непонятно? – переспросил Илья, бережно принимая папку.

– Дом сгорел, как спичка, за несколько минут, никто не успел спастись, а Сухаркины – отец и 5-летний сын – пропали без вести. Поэтому у милиции первая версия была поджог. Но ничего не подтвердилось, списали на взрыв газа и закрыли дело.

Профессор обернулся к мертвой собаке и снова замолчал.

Илья прошептал «Спасибо, до свидания» и, тихо ступая, вышел, прикрыв за собой дверь.

Во дворе он сел на лавочку и развязал веревочки картонной папки. Внутри лежали вырезки из местных газет конца августа 1985 года: черно-белые фотографии сгоревшей двухэтажки, плачущих родственников, мужественных милиционеров. Было и фото Ивана Сухаркина: худое непримечательное лицо, короткая стрижка с залысинами у висков, глубокие носогубные складки, из-за чего выражение лица имело скорбный вид. Тексты заметок говорили то же самое, что озвучил профессор Кранц – пожар занялся поздно ночью, когда люди спали, и молниеносно распространился на оба подъезда. Когда всё прогорело, нашли тела всех жильцов, кроме Ивана Сухаркина и его сына. Никакого мотива для поджога не было, Сухаркины нигде не объявились, поэтому причиной был назван взрыв газового баллона – дом был старый, негазифицированный.

Илья решил съездить по адресу, чтобы осмотреться на месте и придумать, как эту историю можно будет подавать на экскурсиях. Ну, и поспрашивать местных жителей, может, выяснить еще какие-то подробности.

Оторвавшись от просмотра папки, Илья поднял глаза и увидел, что перед ним стоит Наполеон – собака профессора, живая и здоровая, язык, как обычно, вывешивается из пасти, и из-за строения морды кажется, что собака широко улыбается.

Илья, на секунду забыв, что видел эту собаку мертвой в квартире профессора, потянулся погладить добродушную псину. Рука его замерла на полпути. Видимо, это похожая собака, но она меня не знает, и может цапнуть, – мелькнула мысль.

Конец ознакомительного фрагмента.