– Это мы?
– выдохнул он.

– Нет, другая шхуна. Звони! Идем туда, - сказал Дэн и бросился к лодке.

Спустя полминуты все, за исключением Гарви, Пенна и кока, были за бортом и шли к пострадавшим. Вскоре вдоль борта проплыли обломки фок-мачты погибшей шхуны. Затем в борт "Мы здесь" ткнулась пустая зеленая лодка, будто просившая, чтобы ее подобрали. Затем подплыло что-то другое в синей шерстяной куртке, лицом вниз, но... то была только часть человека. Пенн побледнел и затаил дыхание. Гарви продолжал отчаянно звонить, потому что боялся, что они могут затонуть в любое мгновенье, и подпрыгнул от радости при возгласе Дэна, возвращающегося вместе с командой.

– "Дженни Кашмен"!
– прокричал он возбужденно.
– Разрубил ее пополам и истолок на куски! Меньше чем в четверти мили отсюда. Отец спас старика. Больше не осталось никого, а с ним был его сын... О Гарв, Гарв! Я больше не могу! Я такое видел...
– Он опустил голову на руки и разрыдался.

Остальные подняли на борт седовласого мужчину.

– Зачем вы меня подобрали?
– стенал незнакомец.
– Диско, зачем ты меня подобрал?

Диско положил ему на плечо свою тяжелую руку; губы старика дрожали, а его глаза дико уставились на молчаливую команду. Тут подал голос Прэтт из Пенсильвании, он же Жэскинс, или Рич, или Макуитти - как того пожелает забывчивый дядюшка Солтерс. Перед ними стоял не придурок Пенн, а мудрый старый человек, который твердо проговорил:

– Бог дал, бог взял. Благословенно будь имя господне! Я был... я есмь слуга господа. Предоставьте его мне.

– О, так ли это?
– произнес несчастный.
– Тогда помолитесь, чтоб ко мне вернулся мой сын! Возвратите мне шхуну, что стоила девять тысяч долларов, и тысячу центнеров рыбы. Если бы вы не выловили меня, моя вдова пошла бы работать за пропитание и никогда бы ничего не узнала... не узнала. А теперь я должен буду ей все рассказать...

– Рассказывать нечего, - утешал его Диско.
– Лучше приляг ненадолго, Джейсон Олли.

Трудно утешить человека, который за тридцать секунд потерял единственного сына, весь свой летний улов и средства к существованию.

– Пароход ведь из Глостера, верно?
– сказал Том Плэтт, беспомощно вертя в руках лодочный штерт.

– О, это все бесполезно, - отозвался Джейсон, выжимая воду из бороды, - осенью я буду возить на лодке отдыхающих в Восточном Глостере.
– Он тяжело навалился на фальшборт и запел:

Пташки реют в высоте,

Гимн поют, господь, тебе!

– Идемте со мной. Идем вниз!
– сказал Пенн, будто у него было право приказывать. Их взгляды встретились, и какое-то время они с вызовом глядели друг другу в глаза.

– Не знаю, кто вы, но я пойду, - покорно сказал Джейсон.
– Может, удастся вернуть хоть кое-что из... тех девяти тысяч.

Пенн отвел его в каюту и замкнул за собой дверь.

– Это не Пенн!
– прокричал дядюшка Солтерс.
– Это Джекоб Боллер, и... и он вспомнил Джонстаун! Ну и глаза у него, никогда таких не видел. Что делать? Что мне теперь делать?

До них доносились голоса Пенна и Джейсона, говоривших одновременно. Затем слышался только голос Пенна, и Солтерс снял с головы кепку, потому что Пенн читал молитву. Вскоре он показался на трапе. Его лицо было покрыто каплями пота. Он посмотрел на команду. Дэн все еще рыдал у штурвала.

– Он не узнаёт нас...
– простонал Солтерс.
– Все начинать сначала шашки и все прочее... А что он скажет мне?

Когда Пенн заговорил, было ясно, что он обращается к незнакомым людям.

– Я помолился, - сказал он.
– Люди верят молитве. Я молился за жизнь сына этого человека. На моих глазах утонули мои близкие, жена, и старший сын, и все остальные. Может ли человек быть мудрее создателя? Я никогда не молился за своих, а за его сына помолился, и жизнь его будет спасена.

Солтерс умоляюще смотрел на Пенна: все ли он помнит?

– Как давно я потерял рассудок?
– вдруг спросил Пенн. Рот его искривился.

– Что ты, Пенн! Да ты вовсе его не терял, - начал было Солтерс. Просто слегка расстроился, вот и все.

– Я видел, как дома налетели на мост, а потом начался пожар. Больше ничего не помню... Когда это было?

– Я не могу! Я не могу!
– плакал Дэн, а Гарви всхлипывал от жалости.

– Лет пять назад, - сказал Диско дрожащим голосом.

– Значит, с тех пор я был кому-то обузой. Кто этот человек?

Диско показал на Солтерса.

– Не был!.. Не был!..
– вскричал фермер-моряк, ломая руки.
– Ты более чем заслужил все это; к тому же тебе причитается половина моей доли в шхуне.

– Вы добрые люди. По вашим лицам видно. Но...

– Боже милостивый!
– прошептал Длинный Джек.
– И он все это время ходил с нами в море! Он околдован!

Невдалеке послышался колокол шхуны, и из тумана донесся чей-то крик: