— Думаю, Эмиль имел достаточный вес для того, чтобы старейшины прислушались… — пробормотал Алан в сторону, словно бы и не Матиасу, а размышляя про себя. Он уже передумал настаивать на черном списке. Слишком жесткая мера для тысяч невинных людей, которых вынудят отвечать за прегрешения одного толстого чиновника. — Главное, чтобы Нараян поверил, что мы можем это сделать!

— Вот это уже другое дело, — Матиас кивнул. — Эмиль верил в тебя не зря. Так не обмани его ожидания.

Несмотря на напыщенность и самомнение, Махана Салахакара Нараян Прабху не осмелился затягивать с аудиенцией и принял Пилигримов сразу после завтрака.

— Я понятия не имею, о чем вам говорил перед смертью Лагху Салахакара Пракаш Махендра, — заявил он, с нарочитой безмятежностью поглаживая маленькой ручкой объемный живот. Он, как и вчера, восседал на кресле. Алан заметил признаки некоторой нервозности, проявлявшейся, в частности, в бегающих глазках и несколько ускоренной речи. Вероятно, толстяк не считал Пилигримов людьми, от которых можно просто так отмахнуться. Или, возможно, слышал о черных списках…

— Вы должны понимать, уважаемые Пилигримы, — продолжал он мягким тоном, — у нас в Санти Малые Советники всегда немного… завидуют Большим Советникам и… э-э-э… хотят поменяться местами. Титул значит здесь немало. Поэтому неудивительно, что покойный Пракаш, да позволит Слоноликий его душе благополучно реинкарнировать, наговорил про меня всяких гадостей…

— Любопытно, чего он стремился достичь, клевеща на вас нам, Пилигримам? — спросил Алан.

Нараян развел ручками, круглое лицо умильно вытянулось.

— Кто знает, что творилось у него под тюрбаном? Теперь уже никто не скажет… Чего он хотел достичь, понося мое имя перед Пилигримами? Испортить отношения с вами? Кто знает…

— Рыцарь Дербей назвал его предателем, — вспомнил Алан. Он сжал кулаки, боясь сорваться, заорать на толстяка, вытрясти из него правду… Рядом шевельнулся Матиас. Алан бросил на него косой взгляд: всё в порядке.

— Вполне допускаю, что Пракаш предал своего пособника, — быстро сказал Нараян.

Алан перевел дух. Скользкий этот тип, Нараян! Не зря занимает свой высокий пост. Алана охватило отчаяние. Неужели он не сумеет ничего доказать?

— То есть вы отрицаете…

— Полностью отрицаю. Не знаю, какие темные делишки творил покойный Пракаш Махендра, но, похоже, он поплатился за это, да простит меня Слоноликий за злые — но справедливые — слова.

— Пракаш также говорил, что вы куда-то отослали слуг из здания, — почти выкрикнул Алан. Он хватался за соломинку. — Малый Советник не обладает достаточными полномочиями, чтобы куда-то переводить слуг. Это было сделано по желанию Рыцарей…

Толстощекое лицо Нараяна налилось кровью.

— Ты меня обвиняешь, мальчик? Да, я отправил слуг во дворец к Его величеству, скоро наш повелитель будет праздновать день рождения. Они нужны для подготовки к празднеству. И что? В чем мой проступок? Еще раз заявляю: я ничего не знаю о Рыцарях Дебрей и ничего не замышляю ни против Санти, ни против уважаемых Пилигримов, ни против других Оазисов. Мне очень жаль ваших погибших, и жаль, что это прискорбное событие случилось на земле Оазиса Умиротворения. Я приложу все усилия, чтобы найти убийцу. Но лично я никак не связан с этим. Индра видит!

— Мы пришли на игру без козырей, — прогудел Димитрий тоскливо. — Нечем крыть. Пошли отсюда, парни.

— Нет! — вырвалось у Алана. — Я требую аудиенции у Его величества Царя Санти!

Матиас вздохнул, не пытаясь более помешать упрямому коллеге.

Требование вызвало у Большого Советника неожиданную реакцию. Он не возмутился, не принялся переубеждать Алана, уверять, что Царя нельзя просто так отвлекать от государственных дел. Нараян лишь хитро улыбнулся и медовым голоском произнес:

— Конечно, как пожелаете. Его величество Раджа Двадцать Первый примет вас после обеда.

— Ну и чего ты добьешься разговором с царем? — пробурчал Матиас на пути обратно в Дом Лотоса. — Этот старый черт, видно, ничего не решает в этом месте.

— Я должен использовать все возможности, Матиас. — Алан говорил тихо и твердо. Впервые за долгое время он чувствовал каждой клеточкой, что поступает правильно. Откуда явилась эта уверенность, он не знал. Интуиция подсказывала, что речь идет не о банальной мести или восстановлении справедливости. Ставки гораздо выше.

Матиас ничего не ответил. Непонятно было, согласен ли он с Аланом или предпочитает не углубляться в спор. Димитрий и Тэн тоже были непривычно молчаливыми.

В молчании дошли до Дома Лотоса.

Вокруг кипела жизнь Санти. Прогуливались слоны с пассажирами, полуобнаженные бородачи медитировали на тротуарах под пальмами. Все эти вещи едва касались краешка сознания Алана.

Дом Лотоса охранялся стражниками. Пилигримов, впрочем, впустили без разговоров.

Заслышав голоса мужчин, из внутренних покоев выбежали Рене и Кассия.