– Строго между нами, мы и сами не знаем. Ждем, пока Карр очнется и расскажет, что же там стряслось. Мы считаем, что украдена какая–то большая ценность, только не знаем, какая. Значит, не понимаете, в чем тут дело… Ну так нас с вами пара.

Я слушал с напряженным вниманием.

– Но ведь у вас есть какие–то улики? – спросила сестра.

– Детка, вы читаете слишком много детективов. – В голосе Лепски звучала горечь. – Нам только известно, что мужчина и женщина ворвались к Фремлину, убили его, вывели из строя Карра и смылись. У нас есть их описание внешности. Ночной сторож слышал выстрел и видел, как они выходили. От его описания, правда, нет никакого толку. Значит, все зависит от того, что видел и знает Карр. Вот я и сижу здесь. Ясна картина?

– Я рада, что я не полицейский.

– Ну, так нас с вами пара. – После продолжительной паузы Лепски спросил: – А что на ужин?

– Вы же только что поели, мистер Лепски.

– Неважно. Я предусмотрительный человек. Так что на ужин?

– Не знаю. Все зависит от настроения повара.

– Вот как? А если сказать ему, что я приду и подниму ему настроение, если он состряпает что–нибудь вкусненькое?

Сестра захихикала.

– Так говорить неприлично, мистер Лепски.

– Да. Сидишь тут и смотришь на этого парня. Вы уже уходите?

– Конечно ухожу, а то вы еще вздумаете и мне поднять настроение.

– Хорошая мысль. Если бы я не был солидным женатым человеком…

Я услышал, как закрылась дверь.

Выходит, они не знают о краже колье. Пусть Лоусон видел Рею и Фела. Лепски правильно сказал, это не имеет никакого значения. Они были переодеты и имели все шансы остаться неузнанными.

Обдумав ситуацию, я решил не подавать признаков жизни в течение еще хотя бы нескольких часов. Нельзя давать Лепски заподозрить, что я слышал его разговор с сестрой.

Я лежал тихо и думал, а время шло. Болела голова, раздражала возня Лепски. Время от времени заглядывала сестра. Наконец, появился доктор и я решил – теперь можно. Услышав, как он здоровается с Лепски, я зашевелился, тихо застонал и взглянул в склонившееся надо мной лицо, потом зажмурился.

– Он приходит в себя.

– Да ну! Вот это новость! – воскликнул Лепски.

Я вновь открыл глаза, поднес руку к голове, полной тупой боли, и потрогал бинты.

– Как вы себя чувствуете, мистер Карр? – спросил доктор.

– Где я? – Классическая реплика человека, очнувшегося от беспамятства.

– Вам незачем волноваться. Вы в городской больнице. Как вы себя чувствуете?

– Болит голова.

– Сейчас будет лучше. Только лежите спокойно, мистер Карр.

– Сидни… они его убили…

– Ни о чем не тревожьтесь. Я сделаю вам укол и вы отдохнете. Некуда торопиться. Времени сколько угодно…

– Эй! Погодите! Я хочу с ним поговорить! – с лихорадочной торопливостью сказал Лепски. – Это очень важно.

– Пока никаких разговоров с моим пациентом, – отрезал док. – Сестра…

Секундой позже я почувствовал прикосновение тампона, а потом укол иглы.

Медленно погружаясь в забытье, я подумал, что время работает на меня. Я не особенно рвался к разговору с полицией, но знал, что в предстоящей партии покера мои карты сильнее.

Меня разбудило солнце. Я пошевелился, приподнял голову, потом, моргая, огляделся вокруг. Головная боль прошла. Сознание было ясным. В противоположном конце комнаты у окна стоял высокий, худой, сильно загорелый человек, в котором я угадал полицейского. Возле кровати сидела привлекательная сестра. Она встала и наклонилась надо мной, увидев, что я зашевелился.

– Хэлло, мистер Карр… теперь лучше вам?

– Мне совсем хорошо. – Я поднес руку к голове. – Что случилось?

– Не волнуйтесь, я позову доктора Саммерса.

Она отошла к телефону и на меня спикировал Лепски. Я увидел над собой бледные жесткие глаза, глаза копа.

– Привет, мистер Карр, – сказал он, понизив голос. – Я очень рад видеть вас снова живым. Не имеете желания поговорить?

– Кто вы… врач?

В следующую секунду сестра оттолкнула его от кровати.

– Пока нельзя, – заявила она. – Вы не будете с ним говорить, пока не разрешит доктор Саммерс.

– Вот это да! – сказал Лепски и отошел обратно к окну.

Через минуту торопливо вошел толстый, невысокий человек в белом халате. Он пощупал мой пульс, одарил меня сияющей улыбкой и сказал, что дела у меня идут отлично и не надо ни о чем тревожиться.

– Мистер Карр, вас хотят кое о чем спросить – человек из полиции. Вы расположены говорить? Если вы чувствуете себя пока неважно, так и скажите, не стесняйтесь.

– Это насчет Сидни Фремлина? – Я говорил нарочито хриплым, едва слышным голосом.