— Я не требую, чтобы вы сразу же ответили на этот вопрос. Подумайте. А пока пригласите, пожалуйста, миссис Стеллу Хоук.

Растерянный Марк Хамберт вышел из кабинета, и буквально через минуту в кабинет вошла она… Стелла Хоук была красавица. Стройная, с прекрасными длинными ножками, не скрываемыми платьем, тонкой талией и прекрасным бюстом.

Форма лица была классической, а на нем разместились яркие чувственные губы и темно–серые большие глаза. Волосы ее были ненатурального платинового цвета.

Но что–то холодное было в этой красоте.

— Добрый день, миссис Хоук, — сказал я.

Она лишь надменно кивнула головой, прошла к креслу и села, перекинув ногу на ногу.

— Прошу вас, миссис Хоук, ответить мне на несколько вопросов.

— Хорошо, шериф, но только прошу вас сократить нашу беседу до минимума, сказала она приятным, хорошо поставленным голосом.

— Вы приехали в гости к отцу во второй половине дня в субботу? — спросил я.

— Вы же это знаете, так зачем притворяться? — ответила она вопросом на вопрос.

— Хорошо. Но почему вы, имея такую прекрасную и дорогую коллекцию драгоценностей, не застраховали их? — спросил я.

— Это относится к делу? — резко спросила она.

— Нет, но все же… — Я чувствовал, что нить ускользает от меня.

— Я свои поступки не собираюсь ни с кем обсуждать, — резко сказала она. Это моя вещь, я могу поступать с ней так, как нахожу нужным.

— Вы совершенно правы. А что вы делали в субботу вечером?

— Мы так устали накануне, что даже отказались ехать в гости к мэру, и примерно в половине десятого отправились с мужем в нашу спальню. — Она усмехнулась и злой огонек мелькнул в ее глазах. — Надеюсь, интимные подробности вас не интересуют?

— О нет, миссис Хоук. Но у меня последний вопрос: когда вы узнали о похищении драгоценностей и нападении на вашего отца?

— Как это когда? — удивилась она, хотя снова огонек блеснул в ее глазах.

— Утром, когда проснулись.

— Прошу меня извинить, миссис Хоук, за время, отнятое у вас, — сказал я, хотя чувствовал, что эта красотка что–то скрывает. — И если вас не затруднит, то, пожалуйста, пусть зайдет сейчас ваш муж.

Она не сказала ни слова, молча поднялась, слегка кивнула головой и вышла.

Ее место занял в кабинете Арчи Хоук. Это был худощавый мужчина лет тридцати двух с черными прилизанными волосами, тонкими усиками на верхней губе, узкой рукой и тонкими длинными нервными пальцами, в которых дымилась сигарета. Он, видимо, очень нервничал, так как все время вертел сигарету между пальцами. Это он был автором одного фильма, снятого «Парамаунтом», а затем еще трех фильмов, имевших довольно большой успех. Но сценарий уже писался совместно с Диком Лоренсом. Они приносили Арчи Хоуку успех, рекламу и деньги, а Лоренсу — твердое место и деньги.

— Добрый день, шериф, — сказал он довольно приятным голосом, входя в комнату.

— Добрый день, — сказал я, — прошу вас, садитесь, — и указал рукой на кресло.

— Благодарю вас, — ответил он, садясь. Он был более вежлив, чем его супруга.

— Если вас это не затруднит, то я хотел бы задать вам несколько вопросов.

— О нет, — он как–то подался вперед. — Это меня не затруднит. Я отвечу на все вопросы.

— Прошу вас, мистер Хоук, расскажите все о субботнем вечере, — сказал я.

— Пожалуйста, шериф. Мы приехали около шести часов вечера. Мистер Моулз, после того как высказал свое недовольство дочери, отвез все драгоценности в свою контору. Затем мы посидели немного за столом, а потом, где–то часов в десять вечера, возможно, в начале десятого, мы отправились по отведенным нам комнатам. Мы провели всю ночь с женой в своей комнате. О случившемся мы узнали только утром… Это все, что я могу вам сказать…

— Все ли? — спросил я, в упор глядя на него. — Может, добавите еще что–то?

— Все, — с трудом выдавил он из себя, опустив глаза, стараясь не встретиться со мной взглядом.

Я чувствовал, что второй член семьи говорит неправду, но доказать пока ничего не мог.

— Ну что ж, мистер Хоук, благодарю вас, — сказал я. — Теперь, если вас не затруднит, то пригласите, пожалуйста, вашего брата, мистера Дейва Хоука.

— Хорошо, шериф. Я приглашу его, шериф, — тихо проговорил он и вышел.

Передо мной проходила галерея тех, кто имел или мог иметь непосредственное отношение к этому преступлению. И во мне все сильнее крепло чувство, что они что–то скрывали.