Почему-то вдруг стукнуло в голову, что под одеялом я голая. И что он нес меня из ванной в спальню на руках.

Боже, о чем я только думаю?! Он ведь вопрос задал, и вряд ли удастся отвертеться.

– Ну уж нет, Лорен, - усмехнулся он, словно подтверждая: не удастся. – Я не прошу рассказывать целый час. Просто хочу знать суть. Вы ведь не станете врать, что это от большой любви ко мне? Что? Деньги? Положение?

Можно подумать, я знала мотивы Лорен. Но он озвучил очевидное. То, что лежало на поверхности. Оставалось лишь подтвердить.

– Да, именно так, - кивнула я. – К тому же я услышала, что король намерен вернуть вас в совет. Чтобы вы были под рукой. Вот только не подумала, что этим подписываю себе смертный приговор. Видимо, не вы один узнали, что это была моя просьба. Кто-то расценил ее как влияние на короля. Опасное влияние.

Я повторила слова Громмера, оставив за кадром долги Огриса. Если он действительно причастен, то всего лишь пешка в чужих руках.

– Мы не можем предугадать, чем отзовутся наши желания и поступки, - заговорил Келлин, прервав долгое молчание. – Не могу сказать, что после этого признания вы стали мне приятнее, но… я ценю открытость. Если вас не убьют, Лорен, или же вы не решите, что любовные радости предпочтительнее богатства и положения при дворе, нам как-то придется жить под одной крышей. Мы оба получили то, чего хотели. Хотя и дорогой ценой. Нет смысла жаловаться.

– Я не жалуюсь. Только… очень болит горло и голова. Можно мне воды?

Он встал, налил из кувшина в бокал, принес мне.

– Благодарю, Келлин. И… за то, что спасли меня.

– Надо же. Я уже думал, что благодарности не дождусь. Спокойной ночи!

Выйдя в гардеробную, он прикрыл за собой дверь, но неплотно: я услышала, как скрипнул под ним диван. Ноффер, все это время лежавший у камина неподвижно, как черная статуя, тут же перебрался поближе к кровати и устроился на ковре.

Подождав немного, я все-таки выбралась из-под одеяла и надела ночную рубашку, лежащую рядом на подушке. И снова вспомнила, как Келлин сгрузил меня на кровать. Обычно, когда мужчина несет обнаженную женщину на руках в спальню, это предполагает несколько иное развитие ситуации.

Как он выразился?

Не могу сказать, что после этого признания вы стали мне приятнее…

Я поймала себя на том, что это задело гораздо сильнее, чем следовало бы. Особенно в обстоятельствах, когда следующая попытка избавиться от меня может оказаться более удачной.

Глава 17

Этой ночью я снова не могла уснуть. Желание поверить Келлину и почувствовать себя хотя бы до утра в безопасности боролось с так и не ушедшими до конца подозрениями. Здравый смысл подсказывал, что он говорит правду. Если бы его целью было убить меня, он сделал бы это иначе. Никому и в голову не пришло бы, что он причастен. Стопроцентное алиби и все такое. Но страх цеплялся зубами и когтями, не желая уходить.

Интересно, а он спит?

Диван в гардеробной заскрипел, опровергая это предположение. Я затаила дыхание, но за стеной все стихло.

А что бы я почувствовала, если бы он вдруг сейчас пришел ко мне?

Ой, нет, лучше не надо.

Да, перед свадьбой я пыталась как-то примирить себя с неизбежной близостью в брачную ночь. Но тогда это был какой-то абстрактный мужчина, которого я видела всего один раз мельком. Сейчас все обстояло по-другому. Мне и правда было бы легче оказаться в постели с незнакомцем, чем с тем, кого я успела вот так вот узнать. Оказаться не только без любви, но даже без какой-либо симпатии, на одной лишь злости и примитивном желании.

Ну да, он меня спас. Наверно, уже одного этого достаточно, чтобы захотеть. Тем более при такой фактуре. Но я понимала, что потом будет только хуже. Как изжога после гамбургера.

В общем, хорошо, что он не придет. Да и чувствовала я себя ужасно. И потому, что наглоталась воды, и от ушиба. Это уже смахивало на сотрясение мозга: голова болела и кружилась, сильно мутило, перед глазами все плыло. И мысли тоже разбегались, хаотично сменяя друг друга. Они были похожи на картинки в калейдоскопе: только соберется – и тут же рассыплется горстью разноцветных стекляшек.

Очередной поворот, и они сложились в заданный Келлином вопрос: зачем мне понадобился наш брак. То есть Лорен, конечно, но я все чаще ловила себя на том, что думаю о себе не как о Вере Рыбаковой, а как о даме Лорен Нарвен, в девичестве Витте. И не просто думаю, а пытаюсь подтянуть ее прошлое к своему настоящему, оставив свое собственное где-то в другом измерении. Я собирала мозаику из рассыпанных кусочков не только для того, чтобы знать, но и чтобы жить дальше, потому что две наши жизни соединились в одну.

Почему Лорен захотела выйти замуж за Келлина? Я уже думала об этом после разговора с королем и склонялась к озвученному варианту: что это был голый расчет.

Девушка хоть и из знатной семьи, но сирота, живущая из милости у дяди и не имеющая ничего своего, кроме личных вещей. Наследство от матери? Это приданое, которое переходит к дочерям, когда те выходят замуж. Своего рода неликвидный капитал, материальная ценность невесты. Как я поняла, в него можно что-то добавить, но ничего нельзя потратить.