— Много лет назад. — Юнсан критически оглядел Тао. Вроде, если не считать цепи, которую он снял, иных сюрпризов не осталось. — Отец тебе говорил, из-за чего?

— «Этот Оэлун всегда был себе на уме», — процитировал Тао. — «И никогда не занимался тем, что нужно было Небу, только подслушивал и подсматривал. Удивительное сочетание хитрости и эгоизма, порождённое не на той сторо…» Ой!..

Кажется, дальше говорить не стоило.

— Вот, значит, как? Допустим. — Юнсан устало размял плечи. — В одном твой отец прав: Оэлуна изгнали за его эгоизм. И тебе стоит поучиться на чужих ошибках.

— Но там были люди! Подождите. — До Тао вдруг дошёл смысл брошенной в начале фразы. — Что значит «мы потеряли Хоу»?

— Хоу мёртв, мальчик. Из-за тебя.

Юнсан никогда не отличался мягкостью с детьми — своих у него не было, а чужих он не имел привычки воспитывать до того дня, как Тао стал сиротой. Юнсан склонился, чтобы посмотреть ему в глаза, на секунду даже в привычном человеческом облике напоминая змею.

— А теперь скажи мне, Тао, что ты видел за эти недели в Сораане?

— Я… Хоу… Да как же так…

— Его убила Первая. Свернула шею и бросила труп на дороге, в насмешку. Тао, — Юнсан щёлкнул пальцами перед его носом, требовательно продолжая, — что было в Сораане?

— Ничего особенного. Я жил у Цена. Убирался. Ходил по городу. — Тао становилось как-то не по себе. В последнее время он даже с цепью свыкся, как и с тем, что от него никто ничего не требует, не просит, и, в принципе… — Это было не так уж и плохо.

— Даже так?

— Я… имею в виду, что, ну… Никто меня не мучил. С Первой мы даже играли в догонялки… — А стоило ли это говорить? Лицо Юнсана было непроницаемым. — Цен рассказывал истории. Научил мясо разделывать. Разве что в речку окунули, но, мне кажется, что они…

— Не со зла? Думаешь, они такие, потому что так созданы?

— Да, но… — Мысль о судьбе Хоу не сочеталась с тем, в каком спокойствии жил Сораан. — В этом городе они просто... живут. Цен говорил, что это мы начали войну.

— А им пришлось защищаться.

— Это правда?

Во взгляде Юнсана читалось разочарование. Он выпрямился и хрустнул пальцами.

— Кто такие асуры, Тао?

— Тени.

— И что такое Тень?

— Порождение Бездны.

— Бездна и Тень — это одно и то же. Ты делаешь шаг — что делает твоя тень?

— Тоже... делает шаг? — Тао нахмурился. — Повторяет?

— Именно. Асуры повторяют за людьми. За дэви. За жизнью. Все их личности, все их желания, кроме свойств, данных Бездной, — всего лишь часть развития. Чтобы лучше понимать добычу, чтобы лучше охотиться, чтобы ловить новых жертв. Это всего лишь маски. Яркие и красивые.

— Но они ведь и впрямь испытывают то, что... повторяют.

— И об этом ты с Ценом тоже говорил, как я посмотрю?

— Да… Они не казались мне мёртвыми. — Тао вдруг спохватился. — Простите.

— Пустые извинения. Но тебе действительно было достаточно того, что тебя не мучили? — Юнсан положил когтистые тонкие пальцы на макушку Тао и холодным голосом добавил: — Разочаровывает. Впрочем, не твоя вина.

В голове Тао помутилось. Даже лун-ван не мог читать мысли, не мог открыть память, как старую книгу, и исправить написанное. Но, как и в прошлый раз, что-то происходило. Воспоминания Тао о Сораане медленно меркли, словно уходя в туман. То, что, казалось бы, произошло совсем недавно, исчезало, будто дурное воспоминание, облекаясь в размытые образы, больше похожие на сновидения. Стены города, дом Цена, разговоры, вино, Первая, Заан — всё смешивалось, и Тао сам не заметил, как закрыл глаза и провалился в тревожную дремоту.

Юнсан подхватил обмякшее тело и отнёс на кровать в комнату, которую он выделил для Тао.

Как странно. Родители Тао были такими уверенными и непоколебимыми в своих принципах, но, похоже, забыли научить этому родного сына. Пара недель, когда с тобой обращаются, как с забавным зверьком, — и в его светлую голову уже закрались сомнения. Пусть спит. Пусть всё, что произошло в Сораане, останется дурным сном. Не то чтобы Юнсана на самом деле трогала судьба Тао, но он умел нести груз ответственности, а это пернатое недоразумение теперь было на его совести. Значит, придётся потратить время на то, чтобы он вспомнил, кто он такой и какими тропами идёт Небо. К сожалению, что бывает с дэви, которые оступаются, Юнсан хорошо знал. И с теми, кто, оступившись, падает.

Нужно найти брата.

***

Это было очень давно. Когда-то они были совсем маленькими.

Две вьющихся ленты — серебристая и иссиня-чёрная — кружились над океаном и спускались всё ниже и ниже, вызывая вспышки молний и поднимая вихри.

Их первый день в Цияне — Оэлун так хорошо его помнил. Он был немного младше Юнсана, но многие принимали их за близнецов: слишком похожи, лишь пронзительный взгляд и сумрачный цвет чешуи отличали Оэлуна от брата.

Юнсан же всегда был серьёзен, даже в самый первый день. Всегда собранный, благородный, болезненно-честный — он не мог даже скрыть, как сильно на самом деле боялся воды. Юнсан храбро сжимал острые, как иглы, зубы, и от того его страх становился ещё очевиднее.