— Петра, — сказал я. — Какой-то мужчина обнял ее за грудь и поцеловал, когда я сбил Аммита с ног.

— Она… она…, — Джая снова задрожала. — Она целовала его там, куда стекала его слюна. Слизывала ее с этого зеленого лица.

В сопровождении ночного солдата вошел Йота. Увидев меня, он мрачно кивнул. Итак, Джеки больше не было.

Когда дверь закрылась, я подошел к Йоте. На нем не было видно никаких повреждений.

— Эта тварь там, — сказал он. — Красная Молли. Наблюдает с дорожки под ложей, где сидят зрители. Ее волосы на самом деле не рыжие и не красные, а оранжевые, как морковка. Торчат по всей голове, как иглы. Пятнадцать футов от пяток до макушки. Одета в кожаную юбку. Сиськи как валуны, каждая, должно быть, весит, как пятилетний ребенок. У нее нож в ножнах на бедре, он выглядит таким же длинным, как те маленькие копья, которые нам дают для боя. Думаю, она смотрит, какими приемами пользуются победители. На потом, понимаешь.

Это заставило меня вспомнить о тренере Харкнессе и тренировках по четвергам перед пятничными вечерними играми. В те послеполуденные часы мы заканчивали на двадцать минут раньше и сидели в раздевалке, менее шикарной, чем эта, но в остальном примерно такой же. Тренер включал видео, и мы наблюдали за нашими будущими соперниками — за их игрой и всякими трюками. Особенно за квортербеком. Он показывал нам съемки скрытой камерой двадцать или тридцать раз — чтобы мы разглядели каждый промах, сбой и неверный бросок. Однажды я рассказал об этом дяде Бобу, и он рассмеялся, кивнув. «Твой тренер прав, Чарли. Отруби голову своему врагу, и тело умрет само».

— Мне не понравилось, что она на это смотрит, — сказал Глаз. — Я надеялся, что она достанется мне, и когда до этого дойдет, я, быть может, найду способ проткнуть ее или дать по башке так, чтобы мозги разлетелись. Вместо этого у нее будет четыре шанса посмотреть, как я побеждаю, а я ни одного раза не смогу увидеть, как побеждает она.

Я не стал комментировать его невысказанное предположение, что меня к тому времени уже не будет, принц я или не принц.

— Кла думает, что это будет он.

Глаз рассмеялся так, как будто он только что не убил одного из своих давних товарищей по Глуби Малейн.

— Конечно, когда останутся только двое, против меня будет Кла. Ты мне нравишься, Чарли, но не думаю, что ты даже прикоснешься к нему — хотя я знаю его слабость.

— В чем она?

— Однажды он меня побил. Так сильно ткнул мне в горло, что удивительно, черт возьми, как я все еще могу говорить. Но я извлек из этого урок, — я видел, что он ушел от ответа на мой вопрос.

Следующим явился Мезель, так что с Сэмом было покончено. Через несколько минут дверь снова открылась, и я с удивлением увидел, что вошел Док Фрид, хоть и не совсем самостоятельно. С ним был Перси, одна из его рук-ласт поддерживала подмышку Фрида, помогая идти. Правое бедро Дока сильно кровоточило сквозь импровизированную повязку, а лицо разбито, но он был жив, а Янно — нет.

Я сидел с Даблом и Эрис.

— Он больше не сможет драться, — сказал я. — Если только второй раунд не состоится через шесть месяцев, да и тогда…

— Никаких шести месяцев, — сказала Эрис. — Не пройдет и шести дней. И он будет сражаться или умрет.

Это явно был не школьный футбол.

Третий сет выдержали Булт и Бендо. Как и Каммит. На нем было несколько порезов, когда он вернулся и сказал, что был уверен, что ему конец. Но потом у бедняги Домми случился очередной приступ кашля, такой сильный, что он согнулся пополам и Каммит вонзил свое короткое копье в шею соперника.

Док, лежа на полу, либо спал — что маловероятно, учитывая его травмы, — либо был в отключке. Пока остальные из нас ждали окончания третьего сета, Кла продолжал смотреть на меня со своей гнусной ухмылкой. Я смог отвлечься от него только однажды, когда подошел к одному из ведер, чтобы зачерпнуть воды. Но когда я повернулся, он по-прежнему сверлил меня глазами.

«Я знаю его слабость, — сказал Йота. — Однажды он меня победил, но я извлек из этого урок».

Чему же он научился?

Я воспроизвел бой (если это можно так назвать) в камере Глаза: блестящий молниеносный удар кролика [232] в горло. Ведро катится по полу, Кла поворачивается посмотреть, а Янно — ныне покойный Янно — говорит: «Если ты убил его, ты дорого за это заплатишь». Глаз поднимается и бредет к своему тюфяку, в то время как Кла наклоняется поднять ведро. Может быть, думая ударить им Глаза, если тот попробует напасть.

Если там и был какой-то урок, я его не видел.

Когда закончился третий сет, вошел Перси, толкая перед собой тележку. Его сопровождал Аарон. Запахло жареной курицей, которая при других обстоятельствах показалась бы мне соблазнительной, но не тогда, когда это могло стать моей последней трапезой.

— Ешьте досыта, детки! — воскликнул Аарон. — Чтобы потом не сказали, что вас плохо кормили!

Большинство из тех, кто выиграл свои дневные поединки, жадно хватали мясо с тележки. Те, кому еще предстояло сражаться, отказались — за одним исключением. Кла схватил с тележки Перси половину курицы и вгрызся в нее, не сводя с меня глаз.