— Ты просто не пугаешь меня.

— А что, если я убил Тома? — Эти слова, казалось, эхом прокатились по всей комнате.

Когда он обогнул переднюю, она оцепенела от ужаса.

— Правда?

— Я натворил много плохого, милая. — Он открыл затененные глаза, чтобы показать ей, что он не был человеком с богатой моралью. — Но убийство Тома не было одним из них.

Покалывание на ее коже только усилилось. Она не могла объяснить, как и почему, но она просто знала, что он, несомненно, говорит правду. Как будто ее душа говорила ей об этом.

Ангел придвинулся ближе, на этот раз остановившись прямо перед ней. У Адалин перехватило дыхание, когда он коснулся длинным пальцем ее тяжелой нижней губы и начал массировать и дразнить чувствительную область. Сделав последний шаг вперед, он прижался к ней всем телом и мрачно прошептал:

— Тебе повезло, что ты спасла мне жизнь, украв кольцо.

Теперь ее тело кричало. Она не могла полностью понять, что он говорит.

— А?

Легкая улыбка расплылась на его губах от осознания того, какой эффект он произвел на нее.

— Они обыскали мою комнату прошлой ночью и ничего не нашли, благодаря тебе, милая.

Адалин не знала, должна ли она гордиться этим фактом, но в этот момент, в какой-то чертовщине, она была горда.

Что он делает со мной?

— Я думаю, — Ангел опустил руку, чтобы крепко схватить ее за подбородок, высоко подняв его и заставив ее встать на цыпочки, — я хотел сказать тебе спасибо.

Его теплый голос был последним, что она услышала, прежде чем он прильнул своими тёплыми губами к ее.

Это был простой поцелуй, почти невинный, но в нем была грубость, которая потрясла ее до глубины души. Это было похоже на настоящее, абсолютное, сладкое блаженство: такое, о существовании которого вы не знали, пока не испугались до смерти, что оно закончится. Это было чувство, которое она не должна была испытывать с таким мужчиной, как Ангел, и с таким поцелуем, что сделало его самым интимным и захватывающим дух, который она когда-либо испытывала.

Такое невозможно забыть, потому что это было...

просто совершенством.

Оторвав губы от ее губ, он прижал ее к себе, крепко держа за подбородок, не позволяя ей упасть. Он должен был сказать последнее.

— Возможно, ты только что спасла свою собственную жизнь, милая, а возможно, ты только что стоила ее. С этими словами затуманенная Адалин была отпущена.

Она смотрела, как он уходит, ее сознание медленно приходило в норму. Она не знала, имел ли он в виду, что кольцо спасло или стоило ей жизни, или...

Если бы это был тот поцелуй.

***

Черт.

Он не планировал целовать ее таким образом, но она была такой податливой, такой покорной под ним. Как она жаждала мужчину без морали, злого, продажного, мужчину... такого, как он.

Никогда прежде он не встречал никого подобного ей. Такую, которая хотела бы видеть в мужчине эти качества, но сама была полной противоположностью. Адалин была чистой и веселой, но внутри у нее была сторона, которая отчаянно хотела выйти наружу. Сторона, которую он был способен пробудить. Такую сторону, которую он никогда не испытывал раньше, потому что женщины, с которыми он имел дело, были либо злыми снаружи, либо слишком хорошими внутри.

С ней он мог быть самим собой, но это был товар, за который придется заплатить высокую цену.

Существовали определенные вещи, которые мужчины Лучано никогда не должны были делать, список правил, по которым нужно было жить и умереть, и поцелуй с ней, Карузо, был в списке «не делать». В одном теперь можно было быть уверенным...

За это придется заплатить.

Пятнадцать

Сила тысячи пуль

Раз... Два... Три... Четыре... Ангел не знал, сколько времени прошло с тех пор, как закрылась дверь шкафа.

Пять... Шесть... Семь... Восемь... Все, что он знал, это то, что он голоден, хочет пить и испытывает боль.

Девять... Десять... Одиннадцать... Двенадцать... И хотя там было темно, он чувствовал, что и без того крошечное пространство с каждым часом становилось все меньше и меньше.

Тринадцать... Четырнадцать... Пятнадцать... Это было почти как игра - посмотреть, кто сломается...